– Так свинью или подсвинка?
– Какая разница, ну пусть будет подсвинок, – безразлично, словно моя судьба уже решена, ответил парень.
– Это упрощает задачу, все-таки свинья тяжеловата для моего четвероногого друга. Готовь костер и вертел, – и уже обращаясь к собаке: – Нэд, найди подсвинка и неси его сюда.
Пес поднялся, удивленно навострил уши и внимательно взглянул мне в глаза. Выслушав приказ, он бросился в чащу леса и через секунду исчез в растительности. После того, как Жак отвернулся от меня и направился к своим компаньонам, я, подхватив с земли тетерева, пошел к фургону.
– Так, молодежь, подъем, пора готовить обед, – несколько раз стукнув по борту фургона, негромко позвал я. Внутри что-то зашелестело и послышался характерный звук семенящих лаптей. Первым из фургона выпрыгнул заспанный Вивьен, потянувшись, он замер, преданно пожирая меня глазами в ожидании указаний.
– Так, юноша, твоя задача нарубить и собрать дрова для костра. Вопросы есть? – говоря это, я открыл снаружи крышку рундука с инструментом и протянул мальчику небольшой топорик. – Смотри осторожней, не отруби себе что-нибудь из нужного.
Мальчик схватил топор, утвердительно мотнул своей кудрявой головой и опрометью бросился в лес. Будем надеяться, что парень рукастый, все же из крестьянской семьи. Осталось дождаться появления на сцене юной жертвы программного обеспечения. На какое-то мгновение копошение внутри фургона стихло, и раздался негромкий заунывный вой со всхлипыванием. Ну, вот и началось.
– Что случилось, Айрин? Кто тебя обидел? – словно ничего не понимая, спросил я, заглянув под задний полог фургона. Ребенок, склонившись, сидел на сундуке, закрыв ладонями лицо. На мой вопрос она опустила руки и посмотрела на меня мокрыми от слез глазами.
– Что с моими волосами? Дедушка, зачем ты меня обкромсал? – шмыгая уже успевшим покраснеть носиком, взвыла она. Как по мне, так ситуация ничего кроме смеха не вызывала, однако взглянув ей в глаза, я ощутил укол совести.
– Так, прекрати свои рыдания и взгляни на улицу.
Айрин мгновенно замолчала и удивленно выглянула из фургона.
– Ты видишь очередь из женихов и сватов?
– Нет, – ничего еще не понимая, ответил ребенок.
– Ты не поверишь, и я не вижу! – как можно жёстче сказал я, глядя ей в глаза. – Как прикажешь было тебя лечить и бинтовать? Через три дня сниму повязку, и у тебя не останется даже шрама от ожога, а через полгода волосы отрастут до приемлемой длины. Или ты рассчитываешь выскочить замуж раньше? Ты прикоснись к щеке. Чувствуешь боль?
– Нет, ничего не болит, – куда делась бывшая обречённость, глаза сияли от восторга и удивления. – Ты, правда, меня вылечишь, дедушка?
– Запомни, Сулейман ибн Дауд всегда выполняет свои обещания, – назидательно сказал я, подняв указательный палец вверх и заканчивая фразу доброй улыбкой. – А теперь, горемыка, если повода для слез больше нет, надевай платок, хватай тетерева и дуй к реке чистить и потрошить. У меня уже в животе урчит. Навязались на мою голову. Посмотрим, что вы за помощники.
Айрин мгновенно подвязала платок, выхватила у меня из рук тетерева и бросилась к реке.
– Стой, торопыга, а нож? Чем потрошить будешь? – вынув из ножен охотничий резак, я протянул его мгновенно вернувшейся девочке. – Смотри только осторожней, он очень острый.
Тем временем Жак, не успевший далеко отойти, развернулся и с интересом рассматривал происходящее пред ним действо. Когда дети разбежались по поручениям, он вновь подошел ко мне.
