– Да-да-да. Иди уже.
Я уже привыкла. Такое происходит не в первый раз.
– Не могу дождаться, когда услышу твою историю! – кричит Джек, догоняя толпу мускулистых футболистов.
Случайно заметив человека в толстовке, я подпрыгиваю на месте.
– Элайджа! – без раздумий выкрикиваю я.
Хотя его плечи напрягаются, он не останавливается. Я еще раз зову его и бегу трусцой за ним.
– Что ты делаешь? – спрашивает он.
– Составляю тебе компанию.
– Зачем?
– Мы ведь друзья, разве нет?
– Друзья?
– Ну, раз я помогла тебе в пятницу и мы прошли вместе почти милю, значит, нас можно считать друзьями.
Элайджа не отвечает, отчего я чувствую необходимость заполнить тишину:
– Слушай, если тебе кажется, что все происходит слишком быстро… Хм, звучит так, будто у нас отношения, а это явно не так. Нет-нет, не подумай, что я предвзято к тебе отношусь! Совсем наоборот! Ладно, я только все усугубляю. Мы недавно познакомились, и у меня есть парень, и…
– Стена. – Голос Элайджи остается спокойным, но в нем проскальзывают нотки смеха.
В тут же секунду мое лицо сталкивается с бетоном. Я подношу руку к несчастному носу, сморщиваясь от резкой боли.
Стена.
– Ауч…
Клянусь, если я только что умудрилась сломать себе нос, девочки из компании Джека наперебой начнут рассказывать, где сделать операцию, чтобы добиться наилучших результатов (чего мне хочется меньше всего). Но что самое позорное: я налетела на трофейную колонну в главном зале, а эту штуку очень трудно не заметить.
Элайджа прислоняется к колонне, в которую только что врезалось мое лицо.
– Ты в порядке?
Я потираю пульсирующий лоб.
– Да, просто замечательно.
– Значит, ты хочешь быть моим другом?
– А почему бы и нет?
– Ну, я могу назвать несколько причин.
– Например? Если ты о слухах – я не слушаю этот бред. И все же кое-что я знаю наверняка: ты – загадочная личность.
– Загадочная?
– Да, и это единственное, что мне известно, если, конечно, не брать в расчет тот факт, что ты частенько носишь эту толстовку. А когда ты не в ней, то надеваешь другую, черную и большего размера, но в эти дни почему-то прячешь лицо. О, а еще я знаю, что твои пальцы иногда замотаны бинтами или заклеены пластырем. Все остальное – загадка.
Элайджа мгновенно возводит между нами стену, куда более прочную, чем та, об которую я только что ударилась. Его губы превращаются в напряженную линию, и прежде чем я успеваю извиниться, звонок предупреждает нас о скором начале четвертого урока. Элайджа отталкивается от колонны и направляется прочь.
– Увидимся, Скарлет.
Как только Элайджа растворяется в толпе учеников, я слышу как кто-то зовет меня: это Джессика. Она хватает меня за руку – не очень нежно – и тащит по коридору.
– Ты что задумала? – шипит она.
– Я могу задать тот же вопрос!
Опустив глаза на свою руку, Джессика ослабляет хватку, извиняясь.
– Зачем ты с ним разговариваешь? Джек знает, что вы друзья?
– Я сама не знаю, друзья ли мы, – бормочу я. Элайджа не дал мне конкретного ответа. – Да и вообще, какая разница, знает ли Джек?
– Я не хочу, чтобы ты страдала.
– Ты ведь не веришь в слухи об Элайдже?
– Я не о нем говорю, Скарлет. Но раз уж мы заговорили, я все равно попрошу тебя быть осторожнее. Он… жутковатый. Все знают, что Джек ненавидит Элайджу. Даже боюсь представить, что он скажет, если увидит тебя рядом с Элайджей.
Обойдя спешащих на урок учеников, мы успеваем на урок английского ко второму звонку. Мысль о Джеке и Элайдже не выходит у меня из головы, отвлекая от участия в занятиях. Вместо того чтобы сосредоточиться на уроке, моя голова целиком и полностью погружена в предупреждения Джессики.
