Боро оставался все тем же шутником, что и много лет назад, и Кахэ в душе порадовался, что ему удалось вытащить его из колонии, пусть втайне, пусть на неподходящую ему должность, и, конечно, он оставит это в секрете. Но Боро был здесь, рядом, и он был очень нужен Кахэ для восстановления былого величия Академии Высших Искусств, а может даже более…
Кахэ коснулся купола, и с усилием развеял его, втягивая магию эфира в ладонь. Одновременно делая шаг и поднимая руки, призвал всех к тишине. Боро присвистнул, сознавая мощь и способности старого друга, и с улыбкой пошел к нему навстречу, а Иени сел на снег, потирая ногу и злясь на весь мир, на Эль, на магистра за преподнесенный ему урок.
– Да, впечатляет, – протянул Боро и развел руки в стороны, обводя растаявший купол взглядом, – ты сильно вырос Кахэ, раньше я за тобой таких способностей не замечал.
Кахэ обнял друга за плечи, и они пошли по улице, провожаемые испепеляющим взглядом поверженного, но не сломленного студента.
Иени поднялся со снега, отряхиваясь и приводя одежду в порядок. Подбежав к нему, друзья начали спрашивать, что произошло, а Лесса стала причитать, проверяя все ли у него цело, нет ли где ран. И только Эль остановилась на пороге кафе и смотрела вдаль, туда, где растаяли два силуэта.
***
Первый день каникул ознаменовался происшествием. По заведенной традиции, в этот день все студенты собирались утром в столовой на завтрак, после чего разъезжались по своим родным местам. Однако, после бурной ночи, загулов, дискотек, студенты не очень торопились занимать места в столовой. Кто-то пыхтел, прикладывая холодную бутыль с водой к виску, кто-то досыпал, положив голову на руки, прямо тут, за столом, кто-то ковырял кашу, силясь впихнуть ее в себя. Не лезло.
В одно мгновение в столовой все изменилось. Как ветер, туда влетела Лесса и кинулась к своим ребятам, которые молча размазывали кашу по тарелкам.
– Я не могу найти Иени! – подбегая, выкрикнула она.
Ребята подняли головы и непонимающе уставились на нее.
– Ну и что? – меланхолично протянул пышный толстяк, которого друзья прозвали Биги, – наверняка завис где-нибудь у девчонок, проспится, появится. – И он продолжил месить остывшую уже кашу, периодически потирая больную голову.
Лесса интенсивно затрясла рыжими кудрями:
– Вы не понимаете! Я обошла все общежитие! Я даже сторожа спросила, Иени уходил с нами, а когда он вернулся, не знает никто! – и она бессильно плюхнулась на скамью и зарыдала, наклонив голову к плечу Эль.
Биги поморщился и вопросительно посмотрел на своего друга Крона. Крон был в состоянии жестокого похмелья и без остановки пил воду. Когда Лесса заголосила, Крон застонал и закрыл уши ладонями, спасаясь от громких звуков, которые доставляли ему немало мучений.
– Лесса, – протянул Биги, – ну не плачь, у меня и так голова раскалывается.
Лесса притихла, всхлипывая и утирая нос. Эль погладила ее по огненным волосам, отстранила от себя, вытирая ей лицо своим кружевным, тонкой работы, платком. Тихонько наложила заклинание успокоения. И пока Лесса приходила в себя, постаралась привлечь внимание ребят:
– Что думаете? – спросила она у всех.
Крон убрал руки от ушей, провел пятерней по волосам, взъерошив и без того непослушные пряди:
– Давайте вспоминать. Когда магистры ушли, мы вернулись в кафе и Иени стал надираться, что бы приглушить обиду и горечь от поражения.
