Даже здесь все аксессуары черные, вплоть до штор, только стены пыльно зеленые и снова плетущиеся растения. Я просидел там не много, не мало, сорок минут.
Внезапно дверь резко открылась, словно ветер залетел, а не человек вошел. Повеяло таким теплом и ароматом сладкого парфюма. Неторопливо обойдя кресло, и встав за столом, я увидел хрупкую девушку лет двадцати пяти, с ярко-рыжей кудрявой копной волос выше плеч.. Мое внимание сразу привлекли яркие, зеленые глаза, которыми она начала сверлить меня. Зрачки были такие огромные, что оттенялись на веках, было впечатление, что это не отражение сине-зеленого, а растекшаяся тушь. Прямой заостренный веснушчатый нос и жадно накрашенные малиновым цветом не слишком пухлые губы. Она была худой, никакими выдающимися частями фигуры не отличалась. На ней было слишком короткое красно-белое платье, как мне показалось, оно было ей слегка велико, а на ногах прозрачные будто клеенка, выше колена сапоги на высокой шпильке.
– Чем обязана, – довольно дерзко спросила она, приподняв изящную тонкую, немного темнее волос бровь, обдав меня небрежным взглядом.
Я, конечно, не фея из сказки, но такого дерзкого тона не оценил. Она, наверное, думает, что я из серии напыщенных индюков, которые ради наживы все проглотят любую грубость. И тут, неожиданно для себя, я мысленно, дал ей шанс, еще пару колких фразы и я открою для нее свое красноречивое изуродованное жизнью сердце.
– Я пришел отблагодарить. Вас за помощь. Если бы не Вы…
– Если бы не вы… если бы не я… Спасибо, допустим, – перебила она меня и оценивающе взглянула из-под полуопущенных редких длинных рыжих ресниц.
– Я принес вам фрукты и не смею задерживать, – cобрался было уходить.
– Не смеете, – усмехнулась она и выдвинув один из ящичков стола, достала оттуда сигареты, и жадно закурила при мне, которому категорически запрещено курить. – Вы смяли мое дизайнерское кресло из бархата, это вам не хухры-мухры, а бренд, на нем даже я не сижу, – задела она меня, и снова, жадно затянулась, выпуская дым из ноздрей, глядя свысока.
Так и отвесил бы ей подзатыльник, чтобы она, захлебываясь откашляла все то, что так смачно затягивала. После семи глубоких затяжек, погасила окурок в черном блюде на столе, в котором были красно-оранжевые декоративные камешки одинакового размера, словно плоды кизилового дерева.
– Вы ведь сердечник? – В лоб спросила она. – Страшно осознавать, что смерть где-то рядом пасется? Cмерть ведь найдет причину постучаться в вашу дверь? Она приходит без приглашения, но, если есть повод, почему бы и не постучаться заранее, – сквозь наглую улыбку прошептала она.
Честно говоря, я многое ожидал услышать.. И эта дрянь происходит из знатного рода..
– Кто тебя так успел испортить, малолетка!? – сыграл по ее правилам я, не выдержав, расправил плечи на ее кресле, откинулся на спинку и сложил ногу на ногу, расположив руки на подлокотниках ее «брендового» кресла. Очень спокойно проделывая узоры пальцами на перламутровой поверхности материала, я выдержал многозначительную паузу. Но в груди уже бушевал ураган ярости.
Она цинично надула губы, недоумение читалось в глазах.
– Эта одежда, пошита явно не на вас.. Вы слишком не отесаны для таких тканей.. Cкрестив руки на груди, она стала ходить по кабинету, рассматривая мою одежду, словно на обезьянке.
– Да и ваша одежда болтается на вас, как на вешалке, мадмуазель.
