— Конференц-зал готов, надеюсь?
— А как же. Вылизан до блеска. С пола есть теперь можно.
— Хорошая девочка. Если продолжишь в том же духе, станешь одной из первых претенденток на повышенную премию.
— Еще скажите, что фавориткой вашей стану, — прыснула со смеху, точно черт дернул меня за язык, потому я его и прикусила.
А босс многозначительно хмыкнул и взял короткую паузу для чего-то.
Я не видела его лица, но чувствовала на интуитивном уровне, что он улыбается сейчас.
— Фавориток в офисе я не имею, — отрезал он.
— А где же вы их имеете?
Раньше я не отличалась испорченностью. Грязные мыслишки если и возникали, то за разговорами с подругами, а с появлением в моей жизни Оскара Савельевича я начала все сводить к одной теме.
Это он виноват или во мне живет скрытая извращенка?
— О таких вещах я не привык распространяться. Закрыли тему, — произнес он интригующе, вызывая во мне жгучее любопытство.
Я мельком посмотрела в зеркало и зависла. Из-за воплощенной в реальности фантазии. Разве что на месте пикселей появилось полотенце, обернутое на бедрах Оскара Савельевича.
— Мне кажется или трусы мои ты тоже отпарила? — держал он в вытянутых руках свои боксеры и внимательно разглядывал их, словно трусов никогда не видел.
— Вам не кажется, босс, — ответила я важно, окрылилась, возгордилась собой.
У меня прямо дыхание второе открылось. А одобрительная улыбка Оскара Савельевича вселила в меня надежду, что я все-таки не безнадежная.
— В таком случае на правах руководителя возвышаю тебя со звания “ужасной секретарши” до “постольку-поскольку-секретарши”, — босс подмигнул мне, а затем скрылся за углом, чтобы надеть нижнее белье.
Если таким образом он хотел замотивировать меня, то у него неважно вышло. Правильней было бы промолчать. А то эти эмоциональные качели плохо сказывались на моей продуктивности.
— А чего сразу не хреновастенькая? — пробубнила я себе под нос, настолько это задело меня.
Расслышав торопливое шлепанье босых ног по полу, я натянулась струной, глянула в зеркало и перехватила в отражении негодующий взгляд Оскара Савельевича. Придавливающий к полу. Именно с таким взглядом начальники сообщают своим подчиненным об увольнении.
И что же его так возмутило, что он вышел ко мне в одних трусах? Черт бы знал...
Бегло оглядела его волосатые мощные ноги, а затем взгляд так некстати зацепился за бугор в паховой зоне.
Мои бедные глазоньки, которые всякого повидали, едва из орбит не вылезли.
Он туда что, соломы натолкал?
Охренеть!
Рискуя свалиться без чувств, я кое-как вернула взгляд на лицо Адамасова. Он схватил с банкетки рубашку, а я скривила губы в подобии улыбки и с видом без вины виноватой захлопала ресницами.
— А ну-ка встань, хреновастенькая, — бросил он приказ, и я очень пожалела, что ругнулась в его присутствии. Услышал же! — Вставай, вставай. Я хочу посмотреть на тебя, — подгонял меня, застегивая пуговицы на рубашке почему-то снизу вверх. Фишка у него такая, что ли?
— А можно не надо? — взмолилась я.
— Надо, Федя, надо.
И как он только сегодня не назвал меня. Думала, монашка — это предел.
Ага, куда там! Судя по всему, это были только цветочки.
Буквально заставив себя подчиниться, я поднялась во весь рост и в неловкости расправила образовавшуюся “гармошку” на юбке.
Взглянуть на босса не решалась. Однако я чувствовала его взгляд на себе всем своим существом. Царапающий взгляд, скользящий по ногам. И слышала его протяжное мычание, ощущая себя микробом, которого изучали под микроскопом.
