Мне приглянулась упаковка помидорок черри, сырокопченая колбаса в вакууме, сыр с плесенью. С дверцы холодильника на меня призывно посмотрела открытая бутылка белого сухого вина.
– Отлично, – я взяла в руки огромный нож, самый большой и длинный. С ним стало как-то поспокойнее.
По лестнице сверху раздались тихие шаги, и я напряглась. Сжала в руке деревянную рукоятку сильнее.
Рицци вальяжно вошел в кухню, мазнул взглядом по моей напряженной фигуре с ножом в руках.
– Сначала выпьем вина, а потом устроим поножовщину или наоборот? – он оторвал от веточки мелкую помидорку и закинул себе в рот. На красивом ублюдском лице появилась кривая усмешка.
Не дожидаясь моего ответа, Марко снял с подвесной стойки два бокала на высоких ножках. Проигнорировал вино из холодильника, которое достала я.
Из специального ящика, в котором отдельно хранились бутылки с вином, вытащил одну. Придирчиво осмотрел, открыл, плеснул немного. Попробовал. Глаза при этом прикрыл, как настоящий сомелье.
– Неплохо, – протянул хрипловато. Налил вино в два бокала, один из которых пододвинул мне. Нас все время разделял кухонный островок, который давал мне ощущение некоторой безопасности. Правда, я понимала, что Марко ничего не стоило перемахнуть через него за одну секунду.
Не выпуская из рук нож, я взяла свой бокал. Отметила, как дрожат мои пальцы. Сделала небольшой глоток терпкого красного вина. Очень насыщенного, сладкого. Оно растеклось по языку, доставляя яркое наслаждение.
– Угадал, – Марко самодовольно усмехнулся. Сделал еще глоток и поставил бокал на столешницу островка. Его большие ладони уперлись в поверхность, взгляд карих глаз остановился на мне. Марко рассматривал каждую черточку лица, спускался к вырезу платья, блуждал по телу. Снова возвращался к лицу. Такое откровенное разглядывание заставляло нервничать все сильнее.
– Ты итальянец? – спросила, чтобы прервать эту тишину, которая слишком интимно окутала нас.
– Очевидно, – Рицци поднес бокал к губам, сделал глоток и снова отставил вино. Продолжил свое занятие по разглядыванию.
– Ты говоришь по-русски без акцента.
– Ходил в русскую школу.
– Оу, ясно. Но по-итальянски тоже говоришь?
– Естественно, – одна его бровь приподнялась, в глазах появился скепсис. Ну да… сморозила. Но я же нервничаю, меня тут вообще-то убивать привезли. Правда, пока не трогают, а лишь плотоядно рассматривают.
– Скажи что-нибудь.
– Voglio scoparti*, – взгляд Рицци наполнился тяжестью.
– И что это значит?
– Попозже переведу, – он оттолкнулся от столешницы и неспешно двинулся вокруг островка. Я пошла синхронно с ним, и так мы обошли островок, поменявшись местами.
– Мда… – Марко цокнул, рассмеялся. – Перекусим?
– Давай, – я прижала к груди острый нож. Пальчиками погладила острое лезвие. Я готова на все, чтобы отсрочить неизбежное. Или может быть, мы поговорим, и Рицци передумает меня убивать?
Постоянно поглядывая на меня, Марко достал еще один нож, багет, нарезал его, намазал сливочным сыром. Сверху положил хамон из холодильника, помидорки, какую-то зелень, взбрызнул все это оливковым маслом.
Казалось бы, обычные бутерброды, но смотрелись они как произведения искусства. Мои из батона и куска докторской колбасы и рядом не лежали. И сделал их вот этот мафиозный босс.
Черт, у меня случился разрыв шаблона.
Марко откусил один бутерброд до половины и пододвинул тарелку ко мне через стол. Сделал приглашающий жест.
