Я очень перед ней виноват и мне не под силу исправить прошлое. Но и жить так больше не могу. Пусть Юля считает меня дерьмом, пусть ненавидит, проклинает и даже полощет моё имя в газетах — на всё готов. Быть только с ней больше не готов, устал до тошноты.
Когда мы только познакомились, Юля мне казалась эльфийской принцессой, сошедшей со страниц фэнтезийного романа: маленькая, хрупкая, с горящими вечным восторгом огромными голубыми глазами. Прошло двадцать лет, и любовь превратилась в чувство вины, от которого я натурально задыхаюсь. Не могу больше. Сдаюсь.
— Юль, давай разведёмся? — я кладу руку ей на плечо, легонько сжимаю.
В тишине слышен только звук прерывистого дыхания. Юля моргает, напряжённо разглядывает меня, словно незнакомца. Или, может быть, видит перед собой безумца, у которого внезапно слетела крыша.
— Дима, ты о чём? — спрашивает, и в тихом голосе, помимо удивления, отчётливые нотки паники. — Нет-нет, даже слышать не хочу. Глупости какие-то говоришь. Какой развод? Ерунда.
И почему я надеялся на что-то другое?
Юля мотает головой, похожая на обиженного ребёнка. Губу закусывает, хмурится и снова головой качает, повторяя тихое: “Нет”.
— Юля, не прикидывайся глухой или глупой, — я становлюсь на последнюю ступеньку, делаю ещё один шаг, и расстояние между нами сокращается до считанных сантиметров. Жена поднимает голову, смотрит и молчит. — Это давно нужно было сделать, а не мучить друг друга.
Я влюбился в эту женщину, когда мне едва исполнилось восемнадцать. Но прошло больше двадцати лет и всё превратилось в фарс.
— Я хочу развестись, — повторяю и легонько подталкиваю жену к комнате, но она вырывается, бьёт меня наотмашь по щеке, до звонка в ушах.
Неожиданная сила для такой хрупкой женщины.
Прикладываю ладонь к лицу, и боль пульсирует, обжигает.
— Ещё раз ударишь…
— Ты подонок, Поклонский. Тварь, — орёт, но больше не дерётся, только во взгляде столько ненависти, что ею целый город можно сжечь.
— Я знаю, Юля. Соглашайся на развод. Начнёшь новую жизнь в любой стране, в какой захочешь. Бизнес тебе куплю, дом на озере. Помнишь, ты мечтала?
— Откупаешься от меня? — брезгливо морщится. — Думаешь, двадцать лет жизни можно измерить в домиках у озера? Ну, что молчишь? Тебе хоть немного стыдно? Хотя, о чём я... Ты же весь из себя несгибаемый, беспринципный, подлый. Да, Дима, ты подлый! Даже не придумал, где лучше потребовать развода, в коридоре управился. Ты вообще понимаешь, каково мне узнавать, что меня хотят выбросить на помойку, как надоевшую гнилую тряпку, вот здесь? Хоть бы в ресторан пригласил.
Юля то кричит, то затихает. Снова срывается в истерику: всхлипывает жалобно, лицо руками прикрывает, худые плечи дрожат. Я протягиваю руку, глажу жену по волосам, и она принимает эту скупую ласку, только трясётся ещё сильнее.
— Пойдём в комнату, — предлагаю, отнимая руку, но Юля цепляется за нее, как за последнюю соломинку.
Надо же, второй раз за вечер меня используют, как спасательный круг.
— Дима, зачем ты так? Ты же знаешь, что я пережила из-за тебя. Ты помнишь?
Бизнес — штука жестокая, и строить его приходится, взбираясь по головам и принося в жертву не только себя, но и всех, кто тебя любит. Когда у меня получилось выйти на новый уровень, Юля забеременела. Тогда я был слишком занят карьерой и амбициями, чтобы радоваться в полной мере, но я хотел ребёнка от любимой женщины. Я, чёрт возьми, тоже его ждал! Но потом случилась трагедия — случилась из-за меня и моего бизнеса.
