Но и в этом можно искать свои плюсы. Отчеты у меня доделаны, новых заданий пока не поступило. И у меня есть ключ от кабинета отсутствующего начальника, так что я, наконец, верну свою кружку.
Да, это мелочно. Но чашка действительно любимая. Большая, увесистая. В нее можно было налить почти пол-литра чая, и спокойно потягивать его, пока напиток остывает. И ручка. Ненавижу эти маленькие кокетливые отверстия, в которые максимум пару пальцев помещаются. У моей кружки ручка была внушительная – можно с легкостью продеть всю ладонь, и удобно обнимать чашку даже одной рукой. Незамысловатый рисунок-карикатура на итальянском (так и не посмотрела, что это значит), придавал чашке особую изюминку.
И это сокровище Сергей Викторович себе вероломно присвоил.
Так что сегодня, пока босс не видит, Мария Ромашкина окажется борцом за справедливость. А Никифоров все равно ничего не заметит. Или заметит, но не вспомнит. За прошедшую неделю совместной работы я поняла, что начальник у меня с причудами. Незлобный, тьфу-тьфу-тьфу. Несколько рассеянный. Ладно. Очень рассеянный. Иной раз складывалось впечатление, что Сергей просто витал где-то в облаках, не обращая внимания на то, что он делает. Работы, конечно, это не казалось. В этих вопросах Никифоров превращался в мощнейший компьютер, готовый обрабатывать терабайты информации. Возможно, именно по этой причине выходя за пределы кабинета, Сергей превращался из доблестного рыцаря в отъявленного пирата.
Но, в любом случае, работать на трудоголика приятнее, чем на тупого ленивого баловня, который требует впахивать вместо себя, присваивая все лавры.
«Верю, вы справитесь. Не подведите меня».
Еще одно смс.
Ух! Я даже не смогла начать злиться из-за того, что приготовленные на обед пирожки теперь, скорее всего, пропадут. Дурацкие строчки заставили улыбнуться. Словно мне никто никогда ничего приятнее не писала.
Подводить действительно не хотелось. Сергей ни за что бы не пропустил рабочий день, если бы что-то не случилось. Если уж этот человек мог позвонить среди ночи, чтобы запросить недостающие данные, ночевал в офисе по выходным.
Переложив все пирожки на большое блюдо, понесла в общую чайную
- М-м-м, это что? – Анюта, кажется, жила на кухне. Как ни загляну, всегда здесь.
- Пирожки, - поставила тарелку на столешницу. – Угощайтесь. Начальника сегодня не будет, не пропадать же добру.
- Спасибо, - девушка взяла один и надкусила. – О, с капустой, - прикрыв рот рукой, промычала она – Обожаю! Говоришь. Никифорова сегодня не будет?
- Ага, - кивнула.
- Весело будет. Ты это, - Аня снова откусила и начала быстро жевать. – Спуску никому не давай. А то эти стервятники на тебя скинут всю свою работу и проблемы. Ты же новичок.
А то я не знаю, как это делается. До сих пор помню, как аспиранты первокурсников нагружали заданиями, которые, как потом оказалось, должны были делать сами для кафедры.
- Кстати, - протянула девушка заговорщицким тоном. – Может, подпишешь мне отпуск?
- Ань, ты чего? Я без права подписи.
- Да мне только печать поставить. За Сергея Викторовича я уже давно расписываться научилась.
- Это противозаконно, между прочим.
Да, я зануда. Но законопослушная зануда.
- Давай я лучше возьму твое заявление и подсуну Сергею, когда у того будет подходящее настроение?
- А такое бывает? – с сомнением поинтересовалась Аня.
Бывает. Я точно знаю. Когда Никифорову звонит его «Козявочка» или «Котенок», босс расцветает и становится плюшевым. После таких звонков он может и домой раньше отпустить, да и вообще – порхает по кухне бабочкой. Я бы даже сказала, что молодеет – как пацан забывает о стульях, устраиваясь прямо на столешнице, несет жутко сладкую околесицу.
