– А потом? – поинтересовалась я, предусмотрительно отступая на заранее подготовленные позиции подальше от холодильника.
– Пордник!
– Полдник! – требовательно вскричали короеды, штурмуя вместилище вкусной и вредной еды.
– Сыл!
– Корбаса!
– Огулец!
– Мороко!
– Ирка, ты хоть следи, что они там едят, огурцы с молоком – это слишком многообещающее сочетание! – заволновалась я, сидя в кресле с поджатыми ногами.
На ближних подступах к еде Максимовым лучше под ноги не попадаться. Затопчут, как коврик.
– Так, и что дальше делать будем? – минут через десять бодро поинтересовалась Ирка, давая понять, что полдник закончен.
– Ну, если больше ничего не осталось…
Я к месту процитировала мультяшного Кролика, которого так же, как меня, беспощадно объедали лучшие друзья.
– Гурять!
– Голка!
Я подняла брови.
– Голодок!
– В смысле?! Ты еще не наелся?! – неприятно изумилась я.
– Голод тут ни при чем, мальчики ходят на прогулку в детский городок с горками, – хихикнула подружка. – Идем?
– Идите, – согласилась я.
– А ты?
– А я поработаю.
– Над рукописью?
Ирка завистливо вздохнула, мечтательно помолчала, потом очнулась и замахала руками, выгоняя из моего жилища своих детей:
– Уходим, уходим, нас ждут качели и горки!
Дети с радостным визгом вынеслись вон.
– Кстати, о детских играх. Мальчики медведика не хватились? – спросила я в четверть голоса.
– Нет. – Ирка пожала плечами. – Должна признаться, что я этим приятно удивлена.
Я кивнула с пониманием.
Прошлой ночью, возвращаясь из Абхазии, от границы с которой до нашего дома всего-то пять километров, мы заехали в магазин дьюти фри между двух пропускных пунктов. Грешно было бы упустить случай недорого прикупить французского коньяка и швейцарского шоколада.
Чтобы избежать безобразного погрома в стройных конфетных рядах, Манюню и Масяню мы оставили клевать носами на заднем диване авто, под сенью лимонных и апельсиновых деревьев, целой рощицей загруженных в багажник. Однако детки сами перебрались из машины на газон, усеянный мусором, который оставили туристы, коротавшие время в очереди на досмотр. На поруганной лужайке предприимчивые малыши разжились помятым пакетом недоеденных чипсов (его Ирка сразу же отняла и выбросила в мусорку) и потасканным медведиком (в него ребенки вцепились мертвой хваткой в четыре руки и сразу выбросить не дали).
Медведь был неказистый, безжалостно битый тяжкой жизнью в чьей-то детской, чумазый и сильно септический, так что по прибытии домой заботливая мамаша Максимова тайно сплавила его в мусорное ведро сразу же, как только Масяня и Манюня засопели в своих кроватях.
– Если утром вспомнят и будут скандалить, куплю им точно такого же, – решила подружка. – В местных магазинах этих белых медведей полным-полно.
Случайно подобранный и не случайно выброшенный мишка происходил из семьи талисманов Олимпиады-2014. А трудолюбивые жители Поднебесной произвели такое количество олимпийской сувенирной продукции, что можно было не сомневаться: сочинским лоточникам ее хватит лет на двадцать.
– В магазинах не совсем такие, они там полностью набиты ватином. А у того мишки, которого ты выбросила, только морда на поролоне была, а само тело мягкое, с каким-то сыпучим наполнителем, – напомнила я.
– Надо будет – куплю ватного, самолично его выпотрошу и набью рисом, – отмахнулась подружка.
– Рис тяжелее.
– Что?
– Я говорю – рис как наполнитель тяжелее, чем та неведомая фигня, которой был набит тот медведь, – объяснила я.
