– Какая еще моль? Что она не будет? Есть? – не поняла я.
– Море! – поправила меня Ирка. – Нет, детки, в грозу мы с вами на море не пойдем.
– И правильно, – согласилась я. – В грозу на море случаются смерчи, оно нам надо?
– Смелсь?
– Ага, смерть с косой! – кивнула я. – Хвать, вжик, шмяк – и все. Был дядя в ботах – и нету дяди в ботах!
– Не морочь голову детям, – попросила подружка и хлопнула в ладоши. – Так, малышня! Объявляю программу дня: сейчас мы обуваем боты, тьфу, сапоги! Надеваем дождевики, берем зонты и идем в цирк!
– Цилк, цилк!
– Кроуны!
– Тиглы!
– Сроны!
Малышня умчалась к себе.
– Слонов они как-то некрасиво обозвали, – посетовала я. – Хотя…
Ирка хихикнула и снова хлопнула в ладоши:
– Так, не заговаривай мне зубы, ты тоже идешь с нами в цилк на сронов, тьфу, в цикл, тьфу, в цирк! Говорят, он тут не плох.
– Да нет в хваленом местном цирке никаких слонов и тигров.
– А кто есть?
Я вспомнила афишу на подъезде.
– Сейчас заезжий фокусник есть. Какой-то Питер Бург.
– Звучное имя, – оценила подружка.
– Оригинальное, – поддакнула я.
Ирка выбралась из-за стола и объявила:
– Все, хорош разговоры разговаривать, я сказала, собирайся. Хоть фокусник там, хоть мокусник, мне без разницы, если мы не пойдем в цирк, то цирк придет к нам!
Я представила, какое шоу нам организуют малявки Максимовы, запертые до окончания дождя в тесном пространстве съемной квартирки, и осмотрительно не стала спорить.
В хваленом цирке было душновато и ощутимо попахивало то ли мокрой шерстью, то ли несвежими носками, то ли и тем и другим плюс еще жареным в масле попкорном.
Младшее поколение семейства Максимовых чутко зашевелило носами, безошибочно выделило в букете ароматов мажорную ноту карамельного попкорна, определило местоположение кормушки и потащило к ней родительницу, на ходу канюча:
– Кукулуза…
– Срадкая…
«Срадкая» – это прозвучало дурным пророчеством.
– В самом деле, Ирка, может, ты не будешь кормить пацанов этими подозрительными срадостями? То есть едой сомнительного качества? – покричала я в спину подруге.
– Тогда пацаны сожрут нас с тобой, – невозмутимо отозвалась она, перебрасывая на живот сумку с кошельком. – И наверняка не досидят до антракта, оно нам надо?
Я пожала плечами и отстала от мудрой женщины.
Попкорн, конечно, не самая полезная еда, но подружка права – голодные короеды сбегут из цирка досрочно, и придется придумывать им еще какое-нибудь развлечение.
Придумывать ничего не хотелось. И так уже в ходе усердной работы над романом в стиле фэнтези мое воображение сплошь покрылось болезненными мозолями.
Началось представление, и я вынуждена была признать, что Ирка понимает, что делает. Если бы руки ее потомков не были заняты картонными ведрами, а рты – извлеченным из этих ведер попкорном, то первое отделение представления не прошло бы так спокойно. Короеды наверняка орали бы и подпрыгивали, пытаясь ухватить за ноги клоуна, свисавшего с трапеции, как пестрый флаг. Поскольку сидели мы в первом ряду, изображавший неумелого воздушного гимнаста рыжий болтался прямо над нашими головами. Я сама с трудом удерживалась, чтобы не сдернуть его с жердочки за длинномерный, как лыжа, башмак.
– А велосипедики будут? – спросила меня Ирка, не удосужившаяся изучить программку.
– Велоси – кто?!
Я поперхнулась попкорном.
– Акробаты на таких, знаешь, дегенеративных великах, состоящих из одного колеса и неуютной сидушки, – объяснила подружка. – Мне страшно нравится на них смотреть! Всегда очень интересно, грохнутся они со своей жердочки или не грохнутся.
