Нина воскликнула:
– Дурак ты, Мишка! Истинный дурак!
Но в дом ушла. Володин вышел на улицу:
– Где был-то, участковый?
– На море отдыхал!
– Заметно! Людей подставил, сам свалил. А че говорил, когда пасли вице-губернатора? За все сам отвечу, вы лишь только в протоколе распишитесь. Расписались сдуру. А потом твои менты нагрянули! К Рудину, между прочим, тоже. Майор так прижал, думал, кранты!
Николай выбросил окурок:
– Ты понятней объясняться можешь?
– А что те непонятно? Майор посадил за стол и спрашивает: подписывал протокол? И бумагой исписанной перед мордой машет. Я в непонятке, какой протокол? Он и кинул мне лист, где ты расписал все про браконьерство Комарова. Отвечаю, подписал. А он мне знаешь что? Приговор ты, идиот, себе подписал! И тут же добавил: не хочешь на зону за дачу ложных показаний против лица государственной важности, пишешь бумагу, что это участковый тебя заставил подписаться! Не пишешь – едешь с нами!
Горшков все понял:
– И ты, конечно, накатал нужную майору бумагу.
Карасик повысил голос:
– А что мне было делать? Страдать за тебя? Да на хрена ты мне сдался опосля того, как промысла доходного лишил? Написал!
– Ясно! Что ж, с тобой все ясно! Иди, ты мне больше не нужен! Я с подонками не общаюсь! А ты, Мишаня, подлец!
Николай повернулся, сделал несколько шагов, Володин окрикнул его:
– Погодь, Колян!
Лейтенант обернулся:
– Чего тебе еще?
Карась подошел к участковому:
– Я сейчас тебе со зла наговорил. А в бумаге насчет принуждения ни словом не обмолвился. Хотя ты и лишил меня работы, но в ментовку не сдал. Написал, что ты попросил быть понятым. Ездили на опушку у переката. Видел вице-губернатора и охрану. И все! Никаких сетей, никакой проститутки.
– Короче, Комаров просто отдыхал на берегу реки?
– Да!
– Что дальше?
– Ничего! Написал, что ты, как привез к перекату, ушел куда-то и объявился под утро с протоколом!
Николай повторил:
– Ясно!
Володин взглянул на Николая:
– Все ж не чужие!
– Да, Мишаня, не чужие, но и не свои! Иди к своей Нинке! Пусть заява под диктовку на совесть твою ляжет тяжелым грузом.
– Недоволен? Ну и черт с тобой! Тоже нашлась фигура! Со своими мусорами сам воюй, а меня оставь. Я в ваших разборках не участник. И потом, я предупреждал тебя, если прижмут власти, от показаний откажусь! Так что плевать хотел на твои претензии, понял?
Николай сжал зубы, процедив:
– Пшел вон, червь навозный! Не доводи до греха!
Поняв, что Горшков представляет угрозу, Володин посчитал за лучшее быстренько скрыться в своей усадьбе. Николай плюнул ему вслед, повернулся и продолжил движение к усадьбе Тихона.
Тот, по обыкновению, ковырялся с какой-то железкой во дворе. Самое интересное и занимательное заключалось в том, что в этих железках, будь то мотоблок, насос для полива воды или просто велосипед, Тихонок совершенно не смыслил ничего. Разберет, бывало, какой механизм, осмотрит внутренности, поменяет какую-нибудь прокладку или манжету, соберет агрегат, а в итоге результата ноль. Механизм как не работал, так и не работает. Да еще куча мелких запчастей после сборки остается. Но невзирая на это, он продолжал заниматься ремонтом. Уж больно нравилось копаться другу Горшкова в разных железках.
Николай остановился у калитки, глядя, как Рудин чинит утюг. Тот настолько был занят работой, что не заметил товарища. Пришлось окликнуть:
– Бог в помощь, Тихон!
Рудин повернулся:
– Колян?! – И, отбросив утюг с инструментом, к которым сразу потерял всякий интерес, пошел навстречу другу: – И где ж ты столько времени прохлаждался? Вышел в отпуск и пропал к чертовой матери!
