– Если ты хоть на секунду уверилась в том, что… – начал он, захлебываясь.
Думаю, мое обращение на «ты» и по имени окончательно выбило его из колеи.
Я перебила его:
– Неделя с сегодняшнего дня и приличное надгробие для отца.
Все прошло на удивление легко. Он выполнил мои требования.
Шантаж, конечно, ну и что с того? Я смотрела на ситуацию иначе.
Потом я начала встречаться с Недди. На одной неделе он приезжал ко мне в Дублин, на другой я приезжала к нему в Россмор. Мы не спали вместе, потому что Недди был не из таких.
И в дублинской гуще событий, которая всегда немного давила, Недди становился островком спокойствия.
А потом объявился Кено.
В клубе действительно требовалась моя помощь, он ни за что не обратился бы ко мне, если бы не попал в отчаянное положение. Возникли сложности с группой девушек-иностранок. Визы, волокита, заполнение бланков. Ему требовался кто-то надежный – кто танцует, конечно, но и может за всем приглядеть.
Я объяснила, что никак не могу на это пойти, ну или попыталась объяснить. Даже рассказала Кено о Недди и о том, какое у него доброе сердце. Не нужно было рассказывать.
Кладя фотографии на стол, он упомянул Недди.
Не знаю, откуда эти фотографии взялись, но на них явно была я в самых провокационных позах. От одного взгляда на изображения меня замутило.
Даже подумать страшно, как бы их воспринял совет школы или милый, простодушный Недди.
– Это шантаж, – сказала я.
– Я смотрю на ситуацию иначе, – отмахнулся Кено.
– Дай мне неделю, – попросила я. – С тебя причитается.
– Ладно. – Кено всегда был покладистым. – Но с тебя тоже причитается. За путевку в жизнь.
На той самой неделе Недди, случается же такое, сделал мне предложение.
– Я не могу, – ответила я. – Слишком много скелетов в шкафу.
– Мне нет дела до твоего прошлого, – настаивал Недди.
– Дело не только в прошлом, – возразила я, – но и в будущем.
И я рассказала ему. Все. До самой мелочи. И про ужасного дядю Найла, и про Джеральдину, и про то, как меня выматывали танцы. Я положила конверт с фотографиями на стол, а он взял и, не открывая, бросил его в огонь.
– Ты наверняка очень красиво получилась на этих фотографиях, – сказал он. – И почему людям нельзя платить, чтобы на тебя полюбоваться?
– У него есть еще, – ответила я с отчаянием в голосе.
– Конечно есть, но это не важно.
– Да брось, Недди, я учу милых благовоспитанных девочек. Думаешь, меня после таких фотографий к ним подпустят?
– Ну, я надеялся, что, если мы поженимся, ты вернешься в Россмор и будешь работать где-то недалеко от дома.
– Но Кено может показать снимки и там. – Мне подумалось, что Недди, пожалуй, и впрямь глуповат.
– А ты можешь его опередить. Еще на собеседовании упомянуть, что тебе приходилось самой оплачивать учебу и ты бралась за самую разную работу, в том числе за экзотические танцы.
– Не получится, Недди. Такого мне с рук не спустят.
– Получится, потому что это правда. – Он смотрел на меня своими честными голубыми глазами.
– Жаль, что все сложилось именно так.
– Ты бы согласилась выйти за меня, если бы не это маленькое недоразумение? – уточнил он.
– Оно не маленькое, Недди, – устало выдохнула я.
– Так согласилась бы, Клэр?
– Да, Недди, тогда бы согласилась. Для меня была бы честь стать твоей женой.
– Ну и замечательно – тогда мы со всем разберемся, – пообещал он.
В тот же вечер он отправился со мной к Кено. Мы прошли мимо танцовщиц и посетителей прямо в кабинет управляющего в задней части здания. Сказать, что Кено был удивлен, значит ничего не сказать.
