Большинство бояр да князья, безусловно, выше по положению и зовут дедушку Еремейкой, а кое-кто и пальцем грозит, но к ногтю прижать не смеют, как любого другого думного дьяка. Вон как достаётся ото всех дьяку хлебного приказа! Вечно он виноватым выходит перед всеми, а Доронину поди скажи гадость, если он ведает делами всех служивых людей.
Но это пока Тонины догадки. Из подслушанных разговоров она сообразила, что Московское княжество разрастается, и роль думных дьяков растёт. Раньше они были кем-то вроде секретарей-помощников у думных бояр, а теперь они главы приказов, и уже бочком сидят в думе, да что-то присоветовать могут.
Ну, да бог с княжеством! Тоня узнала, наконец, что её имя Евдокия! А то раньше ягодкой звали, да радостью маминой, а теперь вот Дуняша чаще проскальзывать стало. А ещё она познакомилась со своей старшей сестрой Марией! Машенька оказалась старше всего на пару лет, но её уже сажали за работу, и пока малышка Дуняша тискала в ручках тряпочки, та крутила веретено под присмотрим других женщин. А мама вновь была беременна: в семье ждали мальчика.
Как только у мамы округлился животик, Дуня перестала быть центром внимания домочадцев и дворни. Рядом с ней чаще всего оставалась Маша и её нянька. Дунина же толстуха только продолжала ночевать рядом, а остальное время теперь крутилась возле мамы. Все ждали наследника, и разговоры были только об этом.
Дуня приходила в ужас от того прессинга, что устраивали женщины своей молодой боярыне. Они без конца капали ей на мозг, что роду необходим наследник, что без него худо, а вот она родит и жизнь переменится, и не будет как в семье подьячего Никифорова…
В конце концов Дуня стала уводить Машу, слушавшую весь этот бред с широко раскрытыми глазами. Они забирались в общую горницу и играли там, а если их гнали оттуда, то забегали на кухню, усаживались в уголке и слушали незатейливую болтовню кухарки с дворовыми.
Бывало, что девочки выбирались во двор, забирались на поленницу и смотрели через забор на улицу. Другим развлечением стало подглядывание за тем, как боевые холопы упражняются в мастерстве, дворовые хлопочут по хозяйству, а девицы сплетничают. Иногда обе малышки засыпали на своем посту, но просыпались уже в постелях. Машина нянька и остальная дворня зорко приглядывали за крохотулечками.
Дуня впитывала все происходящее, как губка. Ей интересно было слушать чужие разговоры, смотреть на прохожих, помогать что-то делать. Для неё всё было ново. А ещё малышка старалась больше говорить, и ответственная Маша поправляла её, когда та ошибалась. Девочки всё время проводили вместе, а Машина нянька не возражала. Её приставили к Марии в качестве наставницы, и она обучала девочку рукоделию. Потом ей досталась бы в ученицы Дуня, но раз кроха уже пристроилась рядом, то женщина возражать не стала. Маленькая Евдокия не доставляла никаких хлопот.
Но однажды весь двор Дорониных погрузился в траур.
Старшая сестра Мария обнимала Дуняшу за плечики и плакала вместе со всеми. Из разговора Дуня поняла, что с беременностью мамы что-то пошло не так и боярыня потеряла ребёнка. Теперь все затаились в ожидании, выживет ли она сама.
Этот период Дуняша запомнила надолго. Дед ходил хмурый и бросал фразы вроде того, что он говорил, что невестка слабая и надо было родниться с другим родом. За эти слова Дуня грозно смотрела на него и не давалась в руки. Дед кряхтел, ворчал и обиженный уходил в княжеский приказ на работу.
