– А вот и ты, солнышко. Я уже начала волноваться. Ты пришла домой на час позже!
Мгновение Айрис просто пялилась, переводя взгляд с мамы на ужин, накрытый на кухонном столе.
– Мы ждем гостей?
– Нет. Сегодня будем только ты и я, – ответила Эстер, помогая дочери снять плащ. – Я подумала, мы можем устроить особый ужин. Как бывало в прошлом.
Когда Форест еще был с ними.
Айрис кивнула. В животе заурчало, когда она поняла, что мама купила еду в ее любимом ресторане. На блюде лежало жареное мясо с овощами и блестящие от сливочного масла булочки. У Айрис потекли слюнки, когда она усаживалась за стол, а Эстер накладывала еду ей в тарелку.
Давно мама не готовила и не покупала ужин. Хотя Айрис хотела быть осторожной, она так истосковалась по горячей, сытной еде. По разговорам с трезвой матерью. По минувшим дням до отъезда Фореста и до того, как Эстер начала пить.
– Расскажи о работе, солнышко, – попросила мама, усаживаясь за стол напротив.
Айрис откусила кусочек. Как маме удалось заплатить за такой пир? И тут до нее дошло: наверное, на эту еду пошли деньги за радио бабули. И на выпивку, скорее всего. Еда вдруг стала на вкус как пепел.
– В последнее время я работаю над некрологами, – призналась Айрис.
– Чудесно, дорогая.
Айрис не описала бы свою работу над некрологами как «чудесную» и не ответила, разглядывая Эстер.
Для Айрис мама всегда была красавицей: округлое лицо, каштановые волосы и обаятельная широкая улыбка. Но сейчас ее глаза блестели, словно она смотрела, но на самом деле не видела. Айрис поморщилась, поняв, что мама не совсем трезвая.
– Расскажи мне про «Трибуну», – сказала Эстер.
– Мама, я вообще-то работаю в «Вестнике».
– Ах, ну конечно. Про «Вестник».
Айрис стала рассказывать то одно, то другое, но только не про Романа. Как будто его и не существовало вовсе, но его слова продолжали звучать в голове. «Ты неопрятная».
– Мама? – начала Айрис и нерешительно замолчала, когда Эстер подняла на нее взгляд. – Поможешь завить мне волосы?
– С удовольствием, – ответила мама, поднимаясь из-за стола. – Кстати, я купила себе новый шампунь. Мы вымоем тебе волосы и накрутим на мои бигуди. Идем в ванную.
Айрис взяла свечу и пошла за ней. С небольшими сложностями Эстер удалось вымыть голову дочери над ванной. На это ушло ведро дождевой воды. Потом они отправились в спальню матери, и Айрис села перед зеркалом.
Она закрыла глаза, пока Эстер расчесывала колтуны в ее волосах. В этот момент забылись и мозоли на пятках, и печаль на сердце. Форест скоро вернется домой из часовой мастерской, мама включит радио, и они будут слушать вечерние передачи и музыку.
– Положила глаз на кого-то на работе? – спросила Эстер, разделяя длинные волосы дочери на пряди.
Айрис резко открыла глаза.
– Нет. Почему ты спрашиваешь, мама?
Эстер пожала плечами.
– Просто интересно, почему ты попросила завить тебе волосы.
– Это для себя. Надоело выглядеть неряхой.
– Никогда не считала тебя неряхой, Айрис. Никогда. – Мама начала закреплять первый локон. – Тебе это сказал какой-то парень?
Айрис вздохнула, глядя на отражение Эстер в заляпанном зеркале.
– Возможно, – наконец призналась она. – Он мой конкурент. Мы оба претендуем на одну должность.
– Позволь предположить. Он молодой, красивый, учтивый и знает, что ты пишешь лучше него, поэтому из кожи вон лезет, чтобы тебя отвлечь и расстроить.
Айрис чуть не рассмеялась.
– Откуда ты знаешь, мама?
