С ролью самой проблемной дочери я уже давно смирилась, словно назло родителям не желая играть в светскую даму, смущенно хихикающую от комплимента потного старого барона или герцога. Я не искала замужества и уж точно не рассчитывала попасть в такой переплет.
Если с чувствами к сестре я разобралась и не держала на нее обиды за резкие слова, то мое положение от этого лучше не стало.
Мужчины никуда не делись, и тяжелый браслет на запястье служил напоминанием о том, что договор обяжет меня закрепить эту связь, рано или поздно. Лучше, конечно, поздно, но есть ли у меня гарантии того, что двое кимтарцев проявят вселенское терпение или, еще лучше, вообще забудут о моем существовании? Не успокаивало даже то, что они оба знали причины моей нелюбви к прикосновениям и близости, ведь слова отца о серьезности договора все еще набатом стучали в голове.
Оторвав себя от мягкой перины, укрытой вязаным бежевым пледом, я поплелась в ванную, на ходу стягивая с себя плотную кожу и радуясь собственной предусмотрительности. Под жакетом и штанами было спрятано и закатано на поясе тонкое платье, которое могло служить сменной одеждой, если бы переход затянулся.
С неуверенностью ступив в каменную чашу, я рискнула дернуть за рычаг, слыша, как что-то за стеной загудело, словно торопящаяся вода потекла по трубам. Под ноги хлынул теплый поток, заставляя меня застонать от наслаждения и опуститься на дно ванны, погружаясь в воду.
Умывшись, вымыв волосы и тело, я быстро нашла пушистое полотенце и долго смотрела на него с интересом.
Необычная ткань. Я такой раньше не видела.
Пористая, но мягкая и гибкая. Воду с кожи втянула за считаные секунды, оставив только в волосах слабую влажность.
Втискиваться в костюм не хотелось. Потянувшись за платьем, я краем глаза заметила два закругленных носа ботинок.
Они стояли у самого входа в ванную комнату, и их владелец, к несчастью, стоял обутый в эти самые ботинки. Чувствуя, что соображаю медленнее, чем хотелось, подняла взгляд по крепким ногам вверх, к паху, затем к голому животу и, наконец, к лицу.
Черноволосый мужчина смотрел на меня не менее растерянно и шумно хлопал красивыми глазами с таинственной зеленцой, заполнявшей радужку. Темные волосы были заплетены в две косы и висели будто две плети, доставая практически до поясницы. На шее у мужчины серебрился обруч с выгравированной надписью, прочитать которую мне не удалось.
Неожиданно незнакомец сложил тяжелые руки на груди и рассержено прищурил глаза, очерченные чернотой густых ресниц.
— Нанеке не должна мыться сама.
Очнувшись от странного оцепенения, я с громким всплеском опустилась в воду и обняла трясущиеся колени, ощущая, как ужас схватил меня за горло и бесшумный визг уже рвется наружу.
— Я помо…
— Уходи! — собственный голос звучал ужасно. Слишком громко и надрывно, так, что мужчина поморщился, застыв в шаге от сухого полотенца. — Уходи! Выйди! Пожалуйста! Выйди! Прошу! Не подходи!
Видимо, я вопила так истошно, что мужчина шарахнулся к стенке, поднимая руки в воздух и не двигаясь.
Задыхаясь в текущих из глаз слезах, я дрожала всем телом и не чувствовала закаменевших рук и ног, стараясь закрыть себя всю и сразу. Так, чтобы полностью спрятаться от чужих глаз, которые смотрели на меня с нескрываемым ужасом.
— Уходи! Не надо! Пожалуйста!
Черная тень скользнула в ванную комнату, и через секунду незваный гость буквально вылетел за дверь.
