— Поможешь? — слышу за спиной. Он уже натянул на себя махровый халат. — Не могу на ногах стоять.
— Пойдем.
Доходим до кровати. Дима залезает под одеяло. Говорит, что ему холодно. Я же иду за таблетками, которые он глотает так, будто это какие-то сладкие конфетки.
Через минут двадцать я уже замечаю на его лбу испарину. Потеет. Это хорошо. И температура скоро снизится.
— Термометр надо поставить, — говорю, поднимая руку Димы. — Не начинай ворчать.
Он закатывает глаза, не отвечает мне.
— Ну что там?
— Тридцать семь, — улыбаюсь. — Скоро будешь в крутом состоянии. И начнешь шутить. Ты голодный наверняка. Надеюсь, холодильник не пуст?
— Вроде нет.
— Ну хоть что-то... — усмехаюсь. — Пойду попробую что-нибудь приготовить.
Колдую на кухне достаточно долго. Теряю счет времени. И свое слово Айсель, что вечером обязательно приеду. Вспоминаю, увидев входящий звонок от сестры.
— Черт, — цежу, поднося телефон к уху. — Да, Алин. Прости, но...
— Айсель тебя ждет, — перебивает. — Милен, это несерьезно. Ты где вообще? Сама же говорила, что несколько дней будешь отдыхать. А сейчас тебя нет... Му ждем тебя больше часа.
— Я у Димы, — глубоко вздыхаю. — Он болеет, Алин. Прости, не смогла его оставить в таком состоянии. Температуру вроде бы сбили, но все же...
— Останешься там на ночь?
— Скорее всего, да.
— Папу не боишься? — весело спрашивает сестра.
— Я большая девочка, — невольно улыбаюсь. — Пойду я, Алин. Позвоню, как только уеду отсюда. Люблю тебя. Не скучай.
Вырубаю звонок и сразу же чувствую теплые руки на своей талии. Дима кладет подбородок на мое плечо, вздыхает глубоко.
— Кого это ты так сильно любишь? — хриплый шепот заставляет каждый волосок на теле встать дыбом.
— Сестру. А ты, смотрю, пришел в себя? Как самочувствие? — поворачиваюсь к парню лицом, заглядываю в темные глаза. Лицо у него все еще бледное. Выглядит слишком вяло, хоть и пытается не показать свою слабость.
— Все круто. Как тут пахнет вкусно. Накормишь?
— Если будешь хорошим мальчиком, то да. Садись, балбес. Буду кормить тебя, как всегда кормлю племянницу. Собственными руками.
— Ты заставляешь меня влюбляться в тебя все больше... — гладит мою щеку большим пальцем.
— Вот оно как, — сжимаю его запястье. — Ты сядь, иначе рухнешь. И руки не распускай. Уйду, дальше сам справляйся. Позвони своим бывшим, например. Пусть приезжают и заботятся о тебе.
Настроение Беркутова меняется на глазах. Он хмыкает, но садится на стул. Стреляет в меня недовольным и немного задумчивым взглядом.
Что такое? Я что-то не так сказала? Или его что-то задело? Может, у него была большая любовь? Поэтому слово «бывшие» вызвало у него некое раздражение?
13. Глава 11
Чувствую себя адски усталой. Да, причина есть — я почти не спала ночью, потому что ежеминутно проверяла, не поднялась ли температура у Беркутова. Вспомнила те дни, когда Айсель, моя любимая племянница, только родилась. Сестра очень паниковала, впадала в депрессию. Айсель была крошечной — еле справлялись с ней в ванной. Как рыба, чуть ли не выскальзывала из рук. Бывало, что она плакала целые сутки, не ела ничего. Но мы выдержали и вырастили ее умненькой, воспитанной девочкой.
Дима вот именно как ребенок. В больницу не хочет, скорую вызвать не позволяет. А таблетки... Я еле заставляю выпить их.
Ночью я порылась в его шкафу. Взяла одну из футболок, которая доходит мне чуть ли не до колен, и побежала в душ. Впервые я вышла из ванной за считаные минуты. Сейчас от меня так сильно пахнет Димой...
