– Подожди-ка, вернется Ма, так набьем тебе брюхо блинами, что лопнешь…
– Запомни: починить дверь амбара, – проскрежетал Дин. – Я вернусь.
И затопал со своей ношей по склону в лес. Его одолевали немые думы, не укладывавшиеся в слова и картинки. О детях. О Проддах. Одно дело Продды, они приютили его не без причины, теперь он знал, почему они так сделали. Но тогда он был один, теперь у него завелись эти девочки. Ему было незачем возвращаться сегодня к Проддам. Однако сегодняшние мысли твердили, что он должен был это сделать. Он еще вернется туда.
Один. Один Дин, один. И Продд теперь стал один, и Джейни одна, и близнецы… Хорошо, пусть их двое, но они – просто две половинки одного существа. А он, Дин, так и остался в одиночестве, пусть девочки и рядом.
Может быть, Продду не было одиноко с женой. Как знать… Но ему, Дину, в целом мире не сыскать своего подобия, разве что внутри себя самого. Весь мир отверг его, разве это не так? Даже Продды, когда дело дошло до ребенка. И Джейни отвержена, и близнецы – так она сама говорила.
Забавно, думал Дин, как чужая судьба помогает примириться с собственным одиночеством.
Ночная тьма уже запестрела солнечными зайчиками, когда он добрался домой. Коленом отворил дверь и вошел внутрь. Джейни разрисовывала старую фарфоровую тарелку, разводя грязь слюнями. Близнецы сидели в нишах под потолком и перешептывались.
– Что это? Что ты принес? – Джейни сорвалась с места.
Дин аккуратно уложил свою ношу на пол. Возле нее по бокам мгновенно выросли близнецы.
– Младенец, – проговорила Джейни и повернулась к Дину. – Такого уродливого я еще не видала.
Дин ответил:
– Ничего. Дай ему поесть.
– А что он ест?
– Не знаю, – отвечал Дин. – Тебе лучше знать.
– А где ты его взял?
– Там, на ферме.
– Значит, ты теперь похититель младенцев, – проговорила Джейни. – Знаешь, что это такое?
– Что же?
– Человек, который крадет детей. И когда это узнают, придет полисмен и застрелит тебя, а потом посадит на электрический стул.
– Нет, – с облегчением ответил Дин. – Об этом знает только один человек, но я устроил так, чтобы он все позабыл. А Ма умерла, только он об этом не знает. Он будет думать, что она уехала на восток, и ожидать ее. Так или иначе, накормить его надо.
Он стянул куртку. С детьми в утлой комнатушке было слишком жарко. Младенец тяжело пыхтел, открыв тусклые глазенки. Подойдя к очагу, Джейни задумчиво поглядела на котелок. Наконец полезла в него ложкой и принялась наполнять жестянку из-под консервов.
– Нужно молоко, – не отрываясь от дела, объявила она. – Тебе, Дин, придется теперь таскать для него молоко. Ребенок – не кошка, ему много молока нужно.
– Хорошо, – отозвался Дин.
Близнецы, сверкая белками глаз, следили за тем, как Джейни вливала бульон в вяло открывавшийся рот ребенка.
– Внутрь тоже попадает, – отметила она.
– Разве что через уши, – отозвался Дин, руководствуясь одним только внешним впечатлением и вовсе не собираясь шутить.
Потянув за рубашонку, Джейни посадила младенца, теперь ушам и шее доставалось меньше, однако едва ли хоть что-нибудь попадало в рот.
– Ну-ка, попробую! – вдруг проговорила Джейни, словно отвечая кому-то незримому. Близнецы захихикали и запрыгали вверх и вниз. Отставив банку на несколько дюймов от лица малыша, Джейни сощурилась. Тот немедленно поперхнулся, пуская изо рта бульон.
– Еще не совсем так, как надо, но я справлюсь, – сказала Джейни.
