Внезапно его взгляд сфокусировался на мне, и он приказал:
– Повернись.
Я послушалась, и он принялся снимать с моих волос фату и расшнуровывать платье. Довольно быстро справившись с этим, он не стал тут же снимать его с меня, а нежно провел рукой по голому плечу, отчего по спине поползли мурашки. Он склонился надо мной, прикоснулся губами к волосам, сделал глубокий вдох – и вдруг замер. А потом резко отстранился.
Не понимая, что происходит, я обернулась. Ричард стоял от меня в пол оборота, ссутулившись и сомкнув пальцы на переносице, будто ему было нехорошо.
– Что-то случилось? – спросила я.
– Иди спать, Виктория, – резким тоном приказал он и указал на выход.
– А как же наша брачная ночь?
– Иди. Спать, – ровным тоном процедил он, так и не взглянув на меня.
Я в негодовании поджала губы, но не нашла в себе силы возразить лишь потому, что сама вдруг пришла в такую ярость, что готова была крушить все вокруг. Я боялась, что если открою рот, то просто не смогу сдержаться, и у нас в первую же ночь будет жуткий скандал, свидетелями которого могут стать продолжавшие веселиться гости.
Да что он о себе возомнил?! Как будто мне легко! Я тут, видите ли, практически трясусь от волнения, боясь испортить первую совместную ночь с мужчиной, а он сначала принимается раздевать меня, а потом вдруг вышвыривает вон! И даже вид стены ему приятнее меня, раз он не утруждается объяснить происходящее, глядя мне в глаза! Неужели я ему настолько противна?!
Не скрывая своего настроения, я громко протопала к двери, ведущую в мою спальню, и дернула за ручку – дверь не открывалась.
– Тут заперто! – несколько громче и резче, чем планировала, сказала я.
Ричард не ответил и даже не обернулся, что взбесило меня еще сильнее.
Тогда я быстрым шагом направилась к другой двери и вышла в коридор, от всей души надеясь никого там не встретить. Вот смеху-то будет, если узнают, что муж выгнал собственную жену из спальни в первую брачную ночь! Такого позора я не переживу.
К счастью, в коридоре было пусто. Запершись в своей комнате, принялась скидывать с себя платье и нижнее белье прямо на пол, не особенно заботясь о сохранности вещей. Вряд ли они мне еще когда-то пригодятся. А оставлять на память и трепетно беречь то, что не принесет никаких положительных воспоминаний, крайне глупо.
Я подошла к зеркалу и принялась придирчиво себя осматривать. И чем я ему не угодила?
Слишком блеклая? Да, не спорю. То, что принято называть аристократической бледностью, было во мне в избытке.
Слишком худая? Тут уж кому как. Пожаловаться на отсутствие форм я не могла, хоть и очень пышными их назвать нельзя.
Слишком застенчивая? Не уверена, что будь я более активной и раскрепощенной, смогла бы удержать его внимание, если он все равно меня не хочет…
Не то, чтобы я так стремилась переспать с ним. Он хоть и муж мне теперь, но ничего пока для меня не значит. Я его совершенно не знаю, теплых чувств к нему не испытываю, и, кажется, это у нас взаимно. Просто я привыкла все делать по правилам – по крайней мере, пока не притворяюсь Виолеттой. Положено в первую брачную ночь консумировать брак, значит, так и нужно сделать! А то, что я и сама к этому пока не готова, не страшно – быстренько отмучиться и разбежаться по разным комнатам до следующего раза, когда нужно будет зачать ребенка…
На его личное пространство я не претендую, пусть живет, как привык, пока меня нет рядом. Путаться под ногами и требовать внимания к себя тоже не намерена – у меня ведь все-таки гордость имеется! И именно эту гордость он задел, когда, словно грязную дворнягу, вышвыривал меня прочь. Это просто оскорбительно!
