Как-то вечером Ника вспоминает о пачке денег в моей сумке. Решаем в ней разобраться. Сразу откладываем в сторону все купюры, датированные двадцатым веком. И остаётся только шесть рублёвых бумажек. Даже трёшки-пятёрки – и те пятого года. Видимо, только рубли с нынешних пор не менялись. Но все они какие-то слишком новенькие, будто из типографии.
Ника берёт одну бумажку, внимательно рассматривает. Потом перебирает остальные.
– Конечно, настоящие, но…
– Что но?
– Помнишь, кино было. Герой из наших девяностых в шестидесятые попадает и там покупает золотые украшения. Он ещё в продавщицу ювелирного магазина втрескался…
Видел я этот фильм. Легко у него всё там получалось. Туда-сюда когда хочешь, и всего-то на три десятка лет назад. Ему бы наши проблемы. Однако словечко у паренька проскочило… Придётся стать Александром Павловичем:
– Не втрескался, а влюбился. Много ты в этом понимаешь!
– Ну, хорошо, влюбился.
– Вот именно. Так что?
– А то, что милиция обратила внимание на человека, скупающего золото, и деньги отправили на экспертизу.
– Ну да, деньги оказались настоящими, но такие серии в обращение в тот год ещё не выпускались. Хочешь сказать, что здесь что-то в этом роде? Но ведь ты не банковский клерк. Что ты можешь знать?
– Да кое-что знаю. Понимаешь, я учусь в одном классе с Бартошевским, а его отец как раз в банке работает. Они и живут неподалёку, на набережной, в казённой квартире. Мы часто вместе идём домой и немного подружились.
– Он знает, кто ты такой?
– Нет, конечно. Но однажды он позвал меня к себе. В тот день первые такие рубли привезли в банк, и отец принёс показать. Рассказал, что все витиеватости рисунка для того, чтобы труднее было подделать. Показал подписи управляющего Госбанком и кассира. Кассиры-то разные, а управляющий один. Эдуард Дмитриевич Плеске. Его подпись с большой петлёй под заглавной буквой. И это все знают. А здесь чья подпись?
Смотрим. Аккуратными узкими буквами – И. Шипов. А может, Шилов.
– Стало быть…
– Стало быть, Миша, эти рубли ещё не существуют и неизвестно когда появятся.
– Как неизвестно? Когда этот Шипов или Шилов станет управляющим Госбанка.
– А когда это будет?
– Он поди и сам не знает.
Ника ещё раз внимательно рассматривает рубли:
– Да, смотри. В номере должно быть две буквы и шесть цифр, а здесь у всех только три цифры.
– Может, потом что-то поменялось?
– Вот именно. Так что сейчас ими расплачиваться рискованно. Конечно, если хорошенько помять и замусолить, на рынке возьмут, не заметят. Их у нас всего-то шесть штук. В разные дни в разных местах – не страшно. Но если что – никто не поймёт, откуда эти рубли взялись.
– А остальные?
– А остальные убери подальше да поглубже. Если до этого Шилова или Шипова здесь доживём – пригодятся.
– Ты тогда уже взрослым будешь, университет впереди, а к двенадцатому году наверняка окончишь. Там и потратим.
– Как взрослым? Я не хочу…
– Не понял. Тебе объяснять, что любой ребёнок…
– Какой ребёнок! Это ты не понял! Я хочу быть взрослым там, дома, а не здесь! У меня был свой мир, своя жизнь! Мама, папа, друзья! Когда я сюда попал … я как игру … как путешествие … как приключение! А сейчас!.. Кто меня сюда закинул?!
Речь его превращается в бессвязные выкрики, голос становится неустойчивым, сбиваясь то на полудетский фальцет, то на что-то взрослеющее, на глазах появляются слёзы. Кажется, он вот-вот бросится на меня с кулаками.
