– И, правда, мертвее мертвых, – ухмыльнулся казак и полез обратно наверх.
– Я ж вам говорил, – прогремел Самохвалов. – Пошли отcедова!
Бровка оврага опустела. Казаки удалялись, топот их сапог становился тише.
– И, что б, не хоронить! – прогремел голос чубатого. – Понятно, бабы?.. Пусть валяются!
Чуть погодя на бровке появились мальчишки и несколько женщин. Последние крестились, вздыхали, утирали слезы.
– Вниз не лезьте, – поучала одна из них пацанов. – В оврагах, где совершилось убийство, нечистая сила селится. Если вдруг скатитесь в него, то встать надо с левой ноги, отряхнуться и сказать: «Черти-батюшки, уйдите в хатушки. Чур, вас к небу, меня к земле!»
Какое-то время наверху шли разговоры, потом все стихло. Я лежал и, глядя на залитую кровью рубаху ближайшего коммунара, напряженно думал о своем положении. Во, дела! Чуть не попал под раздачу!.. Но я жив и невредим, это главное. Оставаться до темноты в овраге, конечно, можно, но тогда дневника Благородова мне не видать как своих ушей! Подъесаул обязательно его хватится…
– Ой, Борька, ты мне пятку отдавил! – послышался приглушенный детский голос.
– Прости, Дениска, я нечаянно… А, может, поворотим назад, боязно что-то.
– Испужался?! А вдруг кто-нибудь из них жив, ждет, не дождется помощи… Пошли, я тебе за это на нашем Орлике дам покататься и смородинным вареньем угощу.
– Брешешь!
– Вот крест святой!..
Я сложил руки у рта и вполголоса проговорил:
– Мальчишки, сюда!
Наступила тишина. Я чуть приподнял голову. Пацаны, которым было лет по десять, стояли в полусогнутом положении и смотрели на меня во все глаза.
– Ну, что застопорились?
Первым пришел в себя Денис, cухощавый и белобрысый, стоявший ближе ко мне.
– Вы, дяденька, живой?!
– А мертвые разговаривают?
– Гы-гы…
– Ребята, вы молодцы, что решили проверить, не остался ли, кто из нас жив… Меня помните? Я в телеге сидел?
– Ага, помним… А дяденьки эти все мертвые?
– К сожалению, да… Поможете мне? Нужно одно дельце сделать.
– Какое? – насторожился Денис.
– В телеге под мешком с ветошью лежит толстая тетрадь. Сможете незаметно взять ее и принести мне.
– Проще пареной репы! – махнул рукой Денис. – Скажи, Борька?
– Мы в два счета! – улыбнулся упитанный конопатый мальчишка.
– Имейте в виду, что лошадь с телегой забрал себе тот высокий казак, что стрелял в меня. Не попадитесь ему на глаза!
– Ладно, поостережемся… А вы не ранены?
– Нет, промахнулся казак… Обо мне никому ни слова! Молчок! Второго расстрела я не переживу.
– Хорошо! – почти в один голос заверили меня ребята и мгновенно скрылись из глаз.
Вернулись они минут через двадцать, возбужденные и счастливые. Толстую тетрадь из-за пазухи достал Денис. Отдав мне ее, он коротко отчитался о проделанном:
– Прибежали мы к месту, где стояла телега, а ее уж нет. На ней по улице тот высокий казак едет. Мы за ним припустили. Подбегаем, он песню под нос напевает, ничегошеньки не слышит. Я глянул в телегу: точно, тетрадка виднеется из-под мешка. Схватил ее, сунул за пазуху и тикать обратно!
Я аккуратно открыл заветную тетрадь. В глаза бросилась верхняя строчка на первом листе: «Дневник подъесаула С. Благородова».
– Вы настоящие храбрецы! – похвалил я сорванцов. – А теперь ступайте по своим делам. Сюда больше не приходите. Не дай Бог, казаки заподозрят неладное! Тогда мне несдобровать.
