– Медленно идет к нам, – озабоченно сказал Христофор, указывая за спину, где клубились песчаные буруны. – Неживое и живое, над землей и под землей…
– Это город, – кивнул на квадратные ямы Качальщик. – Недостертый город.
Воздух стал влажным. Заметно понесло гарью. Пропали телеграфные столбы и защитные щиты, бесследно исчезли могучие станины с путевыми указателями. И даже солнце, устало катившееся на запад, казалось грязным и блеклым, как пораженный катарактой зрачок…
Но было еще кое-что, озадачившее Коваля.
Между илистых черных канав уходил влево слабый след подъездной дорожки, вдоль которой, будто непереваренные трясиной, торчали обломки пластиковых конструкций. Определить их назначение не представлялось возможным. В конце дорожки, в сотне метров от шоссе, выглядывали из рыхлой, неприятно блестевшей почвы остроконечные черепичные крыши.
– Целая улица… Она утонула, – подобрал слово Даляр.
Останки крыш тянулись двумя параллельными линиями, между ними разливалось безжизненное антрацитовое озеро. Еще дальше, в кругу кривобоких, плешивых растений, торчала покосившаяся верхушка кирпичной ратуши. Снизу доверху темно-красный в прошлом кирпич был сейчас покрыт белым и зеленым налетом, точно разные виды плесени соревновались, кто быстрее сожрет воспоминание о человеке. Из разбитого стрельчатого окна здания высовывался гигантский птичий скелет. Видимо, четвероногая утка устроила гнездо в недрах муниципальной собственности. А потом явился кто-то, еще более крупный, подкараулил птицу в ее домике и перегрыз ей горло. На расстоянии Артур различал острую килевую кость и раздробленный позвоночник.
И ни единого звука, только звон в ушах, словно после разрыва снаряда…
– Не поет больше, – заметил Людовик, орудуя шомполом в дуле карабина.
– Дорога умерла, петь некому, – объяснил поляк. – Дорога поет, пока ее ломает.
Артуру, в свое время, довелось участвовать в стирании нескольких десятков некрупных населенных пунктов в глубине России. И всегда Качальщики сначала определяли точки приложения сил, скрупулезно собирали «плавающий» узел, чтобы, не дай бог, не выпустить процесс из-под контроля…
Тут все было иначе. Землю раскачали небрежно, часть домов осталась на виду. Либо тот, кто вывернул наизнанку южную Германию, действовал как взбесившийся слон, либо…
– А может, это Звенящая метка? – нерешительно спросил Коваль.
Семен Второй присел, растер в ладони горсть земли, поднес к носу.
– Похоже на то, но кто их видел?..
– О чем идет речь? – к полуживому книжнику понемногу возвращалось любопытство.
– Звенящая метка, по терминологии Хранителей, это редкий случай, когда три «плавающих» узла собираются прямоугольным треугольником, – пояснил Артур. – Например, на месте ядерного взрыва или очень грязного древнего производства. Так было у нас в Череповце и, в Москве. Такая метка не просто Слабая, она способна вызвать разрушения на площади в тысячу километров. И Звенящие метки, в отличие от обычных, Качальщики не раздувают, а, напротив, стараются погасить. Самые вредные объекты всегда старались растворять потихоньку.
– Это ж надо! – присвистнул Людовик. – А сколько ковбоев они угробили со своим колдовством…
– Мы не воюем с ковбоями! – нахмурился Семен.
– Тихо, тихо оба! – рявкнул Артур. – Тут никто не виноват. Тут все гораздо хуже.
Он вглядывался в горизонт, крутил настройки бинокля, но везде встречал лишь обезображенные карликовые деревца, черную жирную воду и серый блеск земли.
