– Давайте я вам чайку налью, – сменила я гнев на милость.
Игорь Николаевич от моих слов подпрыгнул, как будто над его ухом только что неожиданно грянул гром, поморгал, переваривая мои слова, и только после этого пробормотал:
– Не откажусь.
Я налила ему крепкого чаю, пододвинула поближе сахар и крекеры. Ни на то, ни на другое он даже не взглянул, вцепился обеими руками в чашку, как в спасательный круг.
Мое любопытство разгорелось еще больше.
– Морозец на улице?
– Что? – вздрогнул он. – Вы что-то сказали?
– Замерзли? – переспросила я.
– А-а. Да, наверное… – Игорь Николаевич нахохлился и снова погрузился в раздумья. Чай он даже не попробовал.
Игорь Николаевич Шапочников стоял в моем черном списке на втором месте. Первое устойчиво занимал сам директор и его приятель.
К Владимиру Семеновичу Шапочников приезжал ежедневно, то есть видела я его уже в третий раз. Все три раза он появлялся неожиданно для меня, но Ямской всегда знал о его визите. Из этого я делала вывод, что приятели договаривались о встрече заранее и, скорее всего, не по телефону.
Насколько мне было известно, общих дел они практически не вели – Шапочников кормился доходами от реализации мягкой мебели. Дружескими чувствами ежедневные визиты Шапочникова тоже объяснить было сложно. Позавчера он так запаниковал, когда я начала задавать ему обычные вопросы: «Кто?» да «По какому вопросу?» – что мне подумалось, не страдает ли этот человек манией преследования или иным подобным недугом. Ямской до того момента не вмешивался в мои «разборки» с посетителями, а с явным удовольствием слушал наши препирательства из кабинета. Но когда узнал голос Шапочникова, вышел в приемную сам, чем немало меня удивил.
Дальнейшее меня заинтересовало еще больше, а также насторожило и слегка разозлило.
Шапочников при виде Ямского радости не выразил, даже не улыбнулся, только облегченно сказал:
– Пойдем прогуляемся.
– Холодно, – скривился Ямской.
– Лучше уж мерзнуть, чем… – вырвалась у Шапочникова непонятная фраза. – В конце концов, мы можем куда-нибудь заглянуть.
– Ладно, – нехотя согласился Ямской, сообщил мне, что вернется минут через тридцать-сорок, и вышел. Шапочников заторопился следом за ним.
– До свидания, – сказала я ему вслед. Я была очень сердита, и фраза прозвучала не слишком доброжелательно.
Шапочников испуганно оглянулся, посмотрел на меня, как на Горгону, пробормотал в ответ что-то неразборчивое и выскочил в коридор, при этом чуть не сбив с ног Нину Васильевну, нашего бухгалтера.
Нина Васильевна отшатнулась и едва не уронила кипу документов, которую держала в руках.
– Странный человек. Это надо срочно подписать, Оленька. Я оставлю?
– Конечно. – Я взяла документы. С удовольствием просмотрю их на досуге, пока Ямской где-то бродит. – Я тоже заметила, что он со странностями. А он всегда такой или это временный заскок?
– Не знаю, я его второй раз вижу. Позавчера он врезался в Карасика, – Нина Васильевна хихикнула.
С Карасевым, или Карасиком, я уже имела счастье познакомиться. Юноша ростом под два метра и весом в сто двадцать килограммов разделывал туши в мясных рядах. Врезаться в него означало заработать легкое сотрясение мозга, сопровождаемое тяжелой головной болью. Я представила, как щуплый, не в меру суетящийся Игорь Николаевич пытается пробить головой могучую грудь Карасика, и тоже рассмеялась.
– А кто он такой?
– Этот? – мотнула головой в сторону двери Нина Васильевна. – Не наш, это точно. Кажется, старый приятель Владимира Семеновича.
