– Я не стал бы осуждать вас, если бы вы возненавидели меня.
– У меня нет к тебе ненависти. – Акация опустила глаза. – Двадцать два месяца. Вот ответ на твой вопрос. Я узнала о тебе на похоронах своей матери, двадцать два месяца назад.
Грэйсон подсчитал в уме. Двадцать два месяца назад Шеффилд Грэйсон еще был жив, как и Старик. Кто расскажет такое скорбящей дочери, которая только что похоронила свою мать?
– Я здесь не для того, чтобы навредить вашей семье, – сказал Грэйсон. Важно, чтобы она поняла это.
– Если ты хочешь поближе узнать девочек, Грэйсон, то я не против.
«Это не то, чего я хочу. Дело совсем не в этом».
– Джиджи не знает, кто я.
Акация судорожно вздохнула.
– Я не должна благодарить тебя, но дети будут смотреть на меня по-другому, когда узнают. – Она посмотрела на внутренний дворик, где уже не было Саванны. – И когда узнают, что я знаю.
Саванна явно была не в курсе, что Акации все известно, а, с другой стороны, мать совсем не удивилась осведомленности дочери.
– Как давно Саванна знает обо мне? – спросил Грэйсон.
– С того лета, когда ей исполнилось четырнадцать. – Голос Акации звучал ровно. – Тогда я никак не могла взять в толк, что с ней случилось, но теперь все встало на свои места.
Грэйсон стиснул челюсти.
– Он заставил ее хранить это в тайне? – Грэйсон не стал называть отца по имени и уж точно не хотел бы употребить фразу «ваш муж» из уважения к женщине, сидящей напротив. Но по тону его голоса все было понятно.
– Сомневаюсь, чтобы Шеффу пришлось заставлять Саванну. – Акация говорила даже слишком спокойно. – Насколько я понимаю, мои родители давно уже были в курсе. Еще до… – Ее рука, лежащая на столе, слегка дрогнула. – Еще до твоего рождения. Мне не известны детали, но подозреваю, моя мать перемолвилась словечком с Шеффом. Я как сейчас слышу, как она говорит ему, что романы на стороне – это одно, но следует вести себя осторожнее, как это делал мой отец.
Сделать ребенка своей любовнице – верх безрассудства, особенно если учесть, что ее фамилия Хоторн.
– Это были их деньги, знаешь. – Акация умолкла. Повисла тягостная тишина. – Начальный капитал всех предприятий Шеффа… – Она проглотила вставший в горле ком. – Если моя мать приперла Шеффа к стенке, ее угрозы были очень серьезными, можешь мне поверить.
Грэйсон обдумал услышанное.
– У меня сложилось впечатление, что он из тех, кто «сделал себя сам».
– Я не знала, что вы встречались. – Акация снова опустила глаза.
Грэйсон сочувствовал ей, но знал, что должен предупредить любые ее вопросы об их встрече.
– Мой дедушка только скончался…
– Да, конечно. – Акация быстро заморгала. – Мне очень жаль.
«Она старается не расплакаться».
– Мне тоже очень жаль, – сказал ей Грэйсон. Жена его отца оказалась совсем не такой, какой он ее представлял. Эта женщина ни разу не сорвалась на него. Она была… была такой, какой должна быть мать.
– Двери этого дома открыты для тебя, Грэйсон, – охрипшим голосом сказала Акация, но произнесла она это уверенно, с высоко поднятой головой. – Приходи, когда захочешь.
Грэйсон не мог себе позволить придавать слишком большое значение этим словам.
– Сомневаюсь, что Саванна с вами согласится.
– Саванна всю жизнь жила так, чтобы Шефф мог ею гордиться, – мягко сказала Акация. – Малышкой она страдала от колик, а когда чуть подросла, то была тихой и серьезной. В отличие от Джиджи. – Грэйсон подозревал, что это было приуменьшение. – Я даже волновалась, что Саванна потеряется на ее фоне. Ее сестра была похожа – и сейчас похожа – на младшего племянника моего мужа.
