– Контузия?
– Да! – твёрдо говорит сестра.
– Как я здесь оказался?
– Тебя привезли.
– А раньше?
– Не знаю, – задумчиво ответила Светлана.
– Но Кира я помню.
– Кто это?
– Военный переводчик.
– Твой друг?
– Да.
– Потому и помнишь. И ещё вспомнишь. Времени у нас много, – с показной уверенностью говорит Светлана.
– Вряд ли.
Света смотрит с тревогой и спрашивает:
– Ты о чём?
– О времени.
Они с минуту лежали молча и бросились друг другу в объятья по только им ведомой команде.
10
Воздух горячий, скамья горячая. Игорь потёр виски, обмахнул пару раз лицо ладонью.
«Ей всё было дано.
А теперь только – груз.
Вот четвёртый жених
Улетает в союз…»
Гримаса неудовольствия пробежала по лицу. «Не то, опять не то».
Посмотрел в сторону высокого каменного забора. А вот и новое знакомство – к скамье подходит и садится ещё один выздоравливающий: левая щека дёргается, вид растерянный, смотрит перед собой и еле заметно шевелит губами. «Какой-то он растерянный».
Игорь сделал джентльменскую паузу и заговорил:
– Можно у вас поинтересоваться?
Растерянный растерялся ещё больше, слегка отодвинулся, но не промолчал:
– Почему ж нельзя? Теперь всё можно.
– Там, за забором, в городе, есть что-то живое? – простецки спросил Игорь.
– Живое? А зачем вам?
– Вроде, полегчало, – пояснил Игорь, – дай, думаю, прогуляюсь, посмотрю. Магазины, кино, может, какое. В самоволку, – подмигнул собеседнику.
Незнакомец тоже попытался подмигнуть – не получилось. Резко встал – ну, не хочет он продолжать скользкий разговор, но приличия выдержал:
– Не знаю, не знаю, что там. Но города там нет. Я не знаю, что там, но кино, магазинов точно нет, – оглянулся по сторонам и тихо добавил: – И женщин там нет. Ни молодых, ни старых.
Присел, подвинулся ближе и чуть склонился к Игорю:
– Чем тебе здесь плохо? Смотри: люди хорошие, цветы на окнах, деревья…
Игорь нагнул голову и чуть не задел лбом дёргающуюся щеку:
– Мне здесь отлично!
Растерянный приободрился и заговорил живее:
– Вот и хорошо. Зачем тебе? Здесь тебе никто ничего толком не скажет. Зато можно неплохо отдохнуть, побыть в одиночестве. – Первый раз посмотрел прямо на собеседника и, заметив в его глазах сомнение, сделал лёгкий поворот: – Если только Пикассо наш. Он тип странный. Но честный. И смелый.
Встал, распрямился и даже обозначил нечто, похожее на военную выправку. И быстро отдалился.
Игорь с лёгкой усмешкой и недоумением посмотрел ему вслед и почти крикнул вдогонку:
– А где он?
Странный больной ответил, не обернувшись:
– Кто?
– Пикассо этот?
Растерянный шёл, не оборачиваясь. Замедлил шаг и махнул рукой в сторону главного входа. «Пикассо так Пикассо».
11
Забавная картина. На асфальтовой площадке в красивом современном кресле-каталке сидит экстравагантный пожилой человек. На голове белая пляжная панама. Одет в красивую цветастую лёгкую куртку. Ноги накрыты изящным цветным покрывалом. В руках – большой альбом для рисования. Подошёл со спины, заглянул. Карандаш в умелых руках делает чудеса, и в несколько секунд в левом верхнем углу рисовального листа появляется весьма небесталанный набросок портрета Игоря. «Уж если это не Пикассо, тогда…» Что «тогда», Игорь не смог обозначить.
– Нравится? – спросила харизматичная личность.
– Хорошая работа.
– Хорошая говоришь? Что ж тут хорошего? – придал беседе необычный поворот госпитальный художник.
Пришла очередь Игорю теряться, но не молчать же.
– Мне рекомендовали к вам обратиться.
