Ярослав бросил на меня растерянный взгляд.
– А что тебя смущает?
– Рад, что ты спросил! Меня вообще все смущает.
– А меня смущает только то, что у нас на это нет денег.
Мой седалищный нерв почуял не состыковку.
– Погоди-ка, сначала ты рассказал все так, как будто вкладывать деньги вообще ни во что не надо, а теперь говоришь, что они нужны! Это для чего же?
Ярослав снова взглянул на меня с умиленным снисхождением.
– Во-первых, нас никто не впустит в морг за «спасибо». Во-вторых, готовую продукцию надо как-то сбывать. В-третьих, эту чертову продукцию надо изготовить. Впускать нас будут санитары за символическую плату, сбывать мы её будем в ларьках, до которых все это надо будет довозить и тоже чутка приплачивать хозяевам ларьков, чтоб вопросов не было. Ну, а готовить ее мы будем своими руками! Но для этого все равно нужны продукты.
Я задумался. Он говорил все это настолько спокойно, что я начал сомневаться в своей морали. Точнее, я начал сомневаться в том, что воровать мясо из моргов действительно страшно. Словами Ярослава все звучало, как кулинарные курсы.
Думаю, ему от одного моего взгляда стало ясно, сколько меня придется уговаривать, чтобы я попросил денег у своих родителей. И Ярослав сделал правильный выбор: даже не заикнулся об этом.
Но скоро у него появилась еще одна идея.
– А где ты живёшь? У тебя же есть квартира?
– Она не моя, я живу с другом.
– О.
– Да не в том смысле! Как мы с тобой.
– Надеюсь, ты избавишь меня от такой радости.
Я возмущенно прикрикнул:
– У нас с ним даже девушка была!
Ярослав заинтересовался.
– Одна на двоих?
А меня моментально придавило грузом воспоминаний.
– Если говорить о душевном, то она стала занозой для нас обоих.
Я похвалил себя за выдержку: сказал это с печальной улыбкой на губах. Философски, как будто спел блюз. А ведь мог бы обиженно пробубнить что-нибудь нехорошее.
Но Ярослав мой блюз не оценил.
– Мне интересно, как это все происходило в физическом плане. Ладно, ладно, не заводись. Вы с другом можете продать квартиру?
Я опешил.
– Нет.
Ярослав не унывал.
– Ладно, тогда, на худой конец, сдать!
– И где же мы тогда, по твоему мнению, будем жить?
– Здесь! – Ярослав развёл руки в стороны.
Окинув взглядом его халупу, я подумал, что Лаврентий заслуживает лучшего. О себе я был не такого высокого мнения.
– Нет.
Дело в том, что жилище Ярослава… его вообще нельзя назвать домом.
Я пробыл в том злополучном месте уже пару дней и смело мог назвать их самым страшным временем за всю свою жизнь. В доме Ярослава отсутствовали абсолютно все удобства, разве что одна-единственная лампочка под потолком, электрическая. Прямо как в спортзале на встрече выпускников. Но наличие лампочки еще не означало, что в дом проведено электричество: лампочку Ярослав как-то провел от фонаря на улице. То есть, лампочка эта гарантировано горела всю ночь и выключалась только тряпкой: оборачиваешь и завязываешь крепко, чтобы тряпка не падала.
Помимо электричества в доме отсутствовал и водопровод. Зимой эта проблема решалась сравнительно просто: зимой вода в одном из своих агрегатных состояний буквально доставляется на дом совершенно бесплатно. Да, Ярослав собирал снег. Если не ленился, даже лез на крышу – там снег самый чистый.
Как мы превращали в воду снег? Растапливали.
Как растапливали? На русской печи, самой настоящей.
Дом Ярославу достался от родителей, очень рукастых людей. Ярослав тоже человек рукастый, но в совсем другом смысле.
