– Отлично, на гарнир к рису будет рис, – сказала Анни спустя несколько минут, захлопывая крышку мусорного ведра.
Она опустилась на стул и воткнула вилку в шарик слипшегося риса, который Брисеида только что подала ей. Воцарилась тяжелая тишина. Жюль, желая хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию, украдкой по очереди поглядывал на них.
– Я обожаю рис, ма, – наконец застенчиво произнес он. – И папа тоже, смотри.
Он вложил вилку в руку отца и прошептал в сторону:
– Давай же, ешь! – А затем добавил: – М-м-м. Ему нравится!
Анни все же улыбнулась. Люсьен всегда съедал то, что было у него на тарелке. Он с таким же успехом мог бы есть собачий корм: Анни об этом не знала, но Брисеида и Жюль однажды уже пытались накормить его собачьей едой, давным-давно…
– Мамуль, можешь рассказать нам какую-нибудь историю? – предложила Брисеида. – Например, забавную историю про мое рождение.
Жюль не упустил возможности сменить тему:
– Да! Давай, мама, расскажи нам! Расскажи нам! – с энтузиазмом воскликнул он.
Анни, посмеиваясь, кивнула:
– Но я уже сотню раз рассказывала вам эту историю!
– Ну, не страшно, расскажи ее еще раз! Пожалуйста…
Умоляющий тон и полные слез глаза – беспроигрышный вариант. Анни аккуратно собрала волосы и начала свой рассказ, рассеянно перемешивая рис:
– Значит, мы были в больнице Рише…
– В корпусе? В том, где ты работаешь? – перебил Жюль.
– Нет, в другом. Этого корпуса сейчас нет.
– Тот, который снесли бульдозером? Поскольку он мог обрушиться от того, что здание было слишком старым?
– Именно так. Я совсем недавно родила и…
– И потом построили тот корпус, где ты сейчас работаешь.
– Да, он еще крупнее. Ты хочешь рассказать историю за меня, Жюль?
– Нет, продолжай, – извинился Жюль.
– За пару часов до этого я родила…
– За сколько часов до?
– Не знаю, за несколько часов. Если ты еще раз перебьешь меня, Жюль, я не буду рассказывать.
– Извини…
– Нам пришлось несладко…
– Кому?
– Мне, Брисеиде, а также вашему отцу. С моральной точки зрения роды – захватывающее, но и очень утомительное занятие. Ваш папа вышел в коридор, чтобы купить апельсиновый сок. Я подозреваю, что он воспользовался этой возможностью, чтобы выйти покурить. Он пытался бросить, но в такие моменты…
– В какие моменты?
– Как первые роды. Жюль, я что только что сказала? Пока отца не было, старик…
– Насколько он был старый?
Анни не успела сказать сыну ни слова, Жюль тут же заткнул свой рот одной рукой и тряс головой, словно клялся, что подобное больше не повторится.
– В комнату вошел очень старый человек. Он весь согнулся под тяжестью лет, и его длинная истрепанная борода убого смотрелась на нем. Я никогда его не видела, но казалось, что он меня знает. Чувствовалось, что он был счастлив находиться рядом. Он подошел к инкубатору и назвал имя «Брисеида». Мы с вашим папой только что выбрали для тебя имя и еще никому про него не говорили. Я не знаю, откуда он его узнал.
– Может быть, он столкнулся с папой в коридоре? – предположила Брисеида.
– Позже я спросила его об этом, но он поклялся, что не говорил. Тот старик не выглядел опасным, но я все еще была слишком взвинчена, поэтому незаметно нажала на кнопку, чтобы вызвать дежурную медсестру. Я больше ничего не могла делать, я была слишком слабой, чтобы встать. Тогда я спросила его, чего он хочет, и он ответил: «Увидеть самую красивую девочку, которую я когда-либо встречал». Он улыбнулся мне, наклонился и поцеловал Брисеиду в лоб, держась за свою бороду одной рукой. Затем он с мучением выпрямился, поблагодарил и исчез так же быстро, как и появился. Больше я его не видела.
