– Зря, читающая во тьме, – образ медленно направился к окну, – мы могли бы объединить наши способности и воспользоваться законом триальности. Это совсем иные перспективы. Судьба одиночек хороша для легенд, реальность более сурова.
– Я не сверну со своего пути!
Не оборачиваясь, образ македонского царя растаял, а сквозь него в узкую щелочку между штор в комнату прорезался золотистый луч. Упершись ярким пятном в паркет, вернее в то, что осталось от некогда красивого наборного паркета, растерявшего за последние лет семьдесят-восемьдесят былую привлекательность, луч остановился, как бы размышляя, стоит ли ему тут вообще появляться, но все же медленно двинулся к раскладному креслу. В нем лежала девушка, натянув простыню до подбородка.
Глядя, как луч подкрадывается к ее постели, Варя подумала, что вот так и старость незаметно подберется и к ней. Сначала ярким ровным пятном молодости он будет двигаться наискосок, постепенно расползаясь в нечто бесформенное, да так незаметно и угаснет. Ей в июле 26! Некоторые сверстницы уже и развестись успели. Девушке вспомнилась случайная встреча около метро. Прошлой осенью ее окликнул знакомый голос, когда Варя вышла на «Киевской». Жанка, с которой восемь лет назад они были на январских каникулах в Египте, всплеснув пухлыми ручонками все пыталась обнять бывшую однокурсницу. Несмотря на далеко не модельную внешность, Жанка успела выйти замуж, родить девочку и развестись. Тараторила не переставая об остальных девчонках, настойчиво звала в гости, да так, что Варя едва ускользнула от всех этих подробностей. У них разные дороги. Вот только кто выбрал Варе ее путь, она так до сих пор и не знала.
Луч оказался так близко, что девушке захотелось освободить руку из-под простыни и подставить ему свою ладошку. Яркий посланник светила смело соскользнул по ее тонким пальцам, от чего они сделалась розовыми. У Вари мелькнула мысль о маникюре, вернее его отсутствии. Неприлично вот так знакомиться с кавалером. Надо бы привести себя в порядок.
– Неплохая мысль, – прозвучал в голове девушки знакомый насмешливый голос.
– Опять ты! – Варя собралась было врезать чем-нибудь поувесистее назойливому Вику, но осеклась.
– О, сейчас полетит посуда, – опередил ее насмешливый голос.
– Александр! – радостно вскрикнула худышка, садясь в своем узком ложе.
– Эх, красавица, что ж ты бросила своего кавалера на пол!
Образ ее давнего друга присел на корточки около солнечного зайчика.
– Такое впечатление, что на этом паркете гарцевала моя фаланга, – усмехнулся он, рассматривая остатки былой роскоши на полу. – Ты проводишь здесь маневры?
– Нет. Извини, что принимаю тебя не во дворце… – попробовала оправдаться серая мышка, сжимая отчего-то свои маленькие кулачки и прячась в простыне.
– Я не об этом, – македонец глянул ей в глаза, потом неожиданно выпрямился и произнес:
– Как Зевс, метая молнии с Олимпа,
Афина в гневе лишь прекраснее была…
– Что? САлышно? – девушка пристыжено опустила глаза.
– Не стоит стесняться праведного гнева, – успокоил ее гость. – Хотя умение владеть собою во все века было добродетелью.
– Как я рада тебя видеть, Александр!
– Не стесняйся спрашивать имя визитера, это убережет от ненужных проблем. По крайней мере в начале… Кстати. Как ты его раскусила?
– Он явился с оружием.
– Вот как? – усмехнулся образ настоящего македонского царя. – И на моем Буцефале?
