– А-а? – издал он, указывая на рот. – Это… воды… можно воды? – дополнил, вспомнив слово.
Тут же ему принесли попить.
– Что с тобой случилось? Ты хоть что-нибудь помнишь? – спросила Роза.
Лотти всё также обнимала его, боясь отпускать.
«Если отпущу, он снова исчезнет, – прокручивала она в голове. – Я не допущу такого… только не опять. Не отпущу».
Бродяга задумался над вопросом Розалии.
– Помню… как ходил… много ходил… туда-сюда. Людей помню, тоже ходили.
– А помнишь, как привёл девочку? – встрял Гера.
– Девочку? Помню! – радостно выпалил он. – Я помню. Я привёл девочку и меня накормили. Девочка улыбалась.
– А ещё что-нибудь? Помнишь приют?
Он взялся ворошить волосы и отрицательно помахал.
«Скажи, как мы…» – подсказал голос.
– ЗАТКНИСЬ! Я ничего… ничего… ничего…
На него напала паника, которая волной перешла и к другим. Бродяга судорожно держался за голову, продолжая проговаривать одну и туже фразу:
– Ничего. Ничего. Ничего.
Лотти прижалась к нему, она нежно погладила его волосы, и он успокоился. Но больше не издал ни звука.
– Ничего не могу понять, мама, – сказала она. – Как это возможно?
– Это чудо Господне, не иначе. Другого объяснения у меня нет, – ответила Роза, любуясь сыном. – Ребята его нужно отвезти домой.
Детишки скопом взялись за Нейта и понесли его. Благо приют находился не так далеко. Дошли они достаточно быстро, но тамошние уже давно спали. Поэтому Нейта решили поселить в отдельную комнату со всеми условиями. Стоило ему присесть на кровать, как мягкий матрас прогнулся под ним.
– Тону! Я тону! – вскрикнул он, попытавшись встать.
– Всё хорошо, – ответила Лотти. – Так и должно быть, ты не утонишь. Обещаю, – произнесла, держа за руку. – Веришь мне?
– Угу…
Лотти принесла ему ещё немного еды, заправила кровать и уложила. Всё это время её изумрудные глаза не отводили от парня взгляд. Такое пристальное внимание немного пугало его, но с Шарлоттой он чувствовал себя в безопасности. Её голос имел на него успокаивающий эффект. Он прилёг, но долго ворочался, поэтому спустился на пол и свернулся калачиком. Нежность кровати была ему непривычна, она была тёплой, не причиняла боли и по ней никто не ползал. Шарлотта оставила его, уйдя в кабинет настоятельницы, волнуясь до скрежета зубов. Но настолько радостной, что даже осознавать происходящего не могла. Это казалось сном. Приятным, детским сном. Она в страхе ушла из комнаты Нейта, боясь, что когда заглянет вновь, его там не застанет.
В кабинете стояла гробовая тишина. Розалия сама прибывала в шоке, не представляла, как реагировать. Хотелось улыбаться до ушей и плакать так сильно, чтобы застелить глаза. Ночь была звездной, осенний ветер холодил и приносил с собой странное чувство не то ностальгии, не то беспокойства.
– Мама, я не могу поверить в это. Нейтан жив… ты представляешь?
– Как и я. У меня чувство, будто почву из-под ног выбили, – произнесла Роза, разливая чай. – Даже не думала, увидеть его когда-нибудь.
Её руки трепыхались, держась за ушко чашки. Тремор также преследовал и Лотти. Они обе переживали странные чувства, чувства встречи с чем-то мистически неизвестным, что вызывало ужас и восторг одновременно. Этого было не передать и не осознать, оно было за пределами возможностей разума. Абсолютно иррациональное и чистое чувство.
– А Нейт ли это? Тот ли Нейт, которого мы знали? – высказалась Шарлотта.
– Душу не изменить даже потерей памяти. Это он. Можешь не сомневаться.
