Внутри небольшого помещения с белёными стенами горели масляные лампы, под ними стояли застекленные витрины. Дилла заглянула в одну. Стекло было тщательно протёрто, но всё в мелких трещинках, мешающих разглядеть выложенное на бархатной подушке ожерелье дивной красоты: золотые лозы обвивали прозрачные шарики необычного дымчатого оттенка. Дилла затруднилась определить, какой это камень. Наклоняться ближе она не стала из-за серебряной рамы, приподнятой над витриной. Лейн одними губами произнес: "Осторожно". Стало быть, здесь ещё и защитная магия.
Эрлин прошел прямо к пустому столу возле зарешеченного окна и позвонил в большой бронзовый колокольчик.
– Иду, иду! – раздался дребезжащий голосок. Откуда-то из неосвещенной глубины лавки появился карлик с огромной головой, кажущейся ещё больше из-за копны белоснежных волос, торчащих, как иглы дикобраза. Одет он был во что-то вроде шёлкового засаленного халата, перевязанного тканым поясом с замызганными кистями. Ног из-под халата видно не было.
– О, господин мой Эрлин! – карлик расплылся в жутковатой улыбке. Зубы у него были мелкие и треугольные.
"Гоблин?! – удивленно подумала Дилла. – Откуда он здесь?"
Хозяин лавки присмотрелся к Лейну, и в круглых глазах его вспыхнули оранжевые огоньки. Длинный нос задергался. Потом кинул взгляд на Диллу, и улыбка стала ещё шире.
– Чем могу помочь?
Эрлин выложил на стол перстень.
– Проверь, Лек-о-Бор.
Оценщик потянулся к перстню чутким носом. Шумно вдохнул, хмыкнул. Достал из-за пазухи очки с разными стеклами – красным и синим. Надел, тут же снял и сменил красное стеклышко на черное. Острый коготь царапнул изнутри ободок перстня.
– Золото без примесей. Камень подлинный, из… очень далеких и глубоких копий. Я бы дал за него пятьсот… прежних денег.
– То есть, почти три тысячи серебром?! – ошеломленно переспросил Эрлин.
– Именно, мой драгоценный, – в льстивом голосе гоблина проскользнула снисходительная нотка. – Сходить за деньгами?
Эрлин потряс головой.
– Нет, я не будут его продавать. Лейн, а ты не хотел бы отыграться?
– Возможно, – Лейн последил, как Эрлин прячет перстень в поясной кошелек. – Когда?
– Завтра. Встречаемся там же в это же время! – Эрлин небрежно помахал ему рукой, проигнорировав остальных. – До встречи!
Дилла, не дожидаясь, пока за человеком закроется дверь, стащила с себя амулет.
– Лек-о-Бор?! С каких пор гоблины называют себя такими длинными именами?
Хозяин лавки невесело хохотнул.
– С тех пор, как застрял в этой дыре, – он заговорил на языке фэйри, и дребезжание тут же исчезло из его голоса. – Моё имя Бор. А приставку пришлось добавить, чтобы не отличаться от местных. У них сложные имена. Давно вы с Дороги?
– С ночи. – Лейн не выказал удивления его осведомленностью. – Ты бродяга?
– Был бродяга, да весь вышел. – Бор поднял руки. Широкие рукава халата сползли до локтя.
Лейн присвистнул.
– Ого! Кто это сделал?
– Отец отца этого надутого сукина сына, – Бор выразительно кивнул на дверь.
Дилла наклонилась, рассматривая красно-синие татуировки, в семь оборотов охватывающие худые руки гоблина. Змеи, переплетенные между собой и закусившие каждая свой хвост.
– Какой-то вид подчинения? – спросил Лейн. – Именно поэтому Эрлин тебе доверяет?
– Подчинение, да, – гоблин одернул рукава. – Я обязан говорить правду, точно выполнять приказы и не вредить хозяевам. Всему их роду до седьмого колена.
Он с надеждой посмотрел на Диллу.
