- Какое право твоя невоспитанная дочка имеет, чтобы трогать мою Настю? – буквально прошипел папаша-защитник.
Когда я был юношей, то мог вспыхнуть за секунду. Да, наверное, я был трудным подростком. Весь в отца. Именно поэтому мы не могли ужиться вместе после смерти матери. Слишком похожи по темпераменту. Но когда я сам стал отцом, во мне что-то переломилось и дало возможность раскрыться с новой стороны. Быть родителем означает иметь крепкое терпение и выдержку. Я настолько привык к этому принципу, что сейчас абсолютно не видел никакого смысла превращать небольшую проблему в настоящие петушиные бои.
- Моя дочь воспитана не хуже других детей, - совершенно спокойным голосом ответил я.
Мы стояли в безлюдном школьном коридоре, поэтому не было смысла повышать тон.
- Она у тебя дикая, раз машет кулаками. Тоже мне девочка. Скажи спасибо, что я жену уговорил дома остаться, иначе бы она тебе за дочку лицо разодрала.
Я ничего не ответил, только улыбнулся той глупости, что сейчас услышал. Вердикт прост – этому человеку вряд ли что-то можно доказать. У него существует лишь его правда.
К нам вышла Анна Владимировна и стук моего сердца мгновенно ускорился. Это случилось так неожиданно, что комок воздуха застрял в горле и мне пришлось откашляться. Даже сейчас, когда ситуация никак не располагает к бестолковому взращиванию романтических мыслей, я иду на поводу у собственных ощущений. Это невозможно контролировать. Подобный факт трудно принять, особенно мне, человеку, который всё привык удерживать под контролем. Но от правды испуганно убегать я тоже не собирался.
Шелковая блузка глубокого зеленого цвета завораживающе подходила ее глазам. Строгая черная юбка и высокие сапожки на невысоком каблуке. Волосы собраны в пучок. В ушах блестят маленькие аккуратные золотые серёжки. Красивая. Нежная. Утонченная. Особенно мне нравятся руки Анны, ее ладони, запястья… Этим мыслям здесь и сейчас явно не место.
Я с трудом перевел взгляд на отца Насти. Он всё еще злился и наверняка мысленно требовал возмездия.
- Занятия уже закончились, и вы можете забрать Настеньку, - Анна Владимировна обращалась исключительно к моему оппоненту.
- И это всё? Его дочь нужно к директору немедленно отправить. Пусть в спецшколу переводят. Нечего таким детям в приличном учебном заведении делать.
Он ходил по краю, выплёвывая свои гнилым языком все эти слова. Но я сдерживал себя.
- Мне жаль, что произошёл этот неприятный инцидент, - я смотрел прямо в глаза мужчине. – Я обязательно поговорю со своей дочерью и объясню, что никакие дела не могут решаться кулаками или угрозами. Так же надеюсь, что и вы поговорите со своим ребёнком.
- А мне-то зачем с Настей говорить? – на лице отца-защитника возникло искреннее удивление.
- Вряд ли ссора была беспричинной.
- Это правда, - вмешалась в разговор Анна. – Причина была.
- И какая же?
- Я всё-таки сумела разговорить девочек. Настя дразнила Соню. Утверждала, что Соня никому ненужная девочка, раз собственная мать ее бросила, - на последнем слове голос Анны стал тихим. Ей было неловко всё это говорить.
Нужно быть дураком, чтобы не сложить два и два. Настин отец это прекрасно понял, ровно, как и я понял, что он сплетничал с кем-то, возможно, со своей женой о моей личной жизни. Ведь ребенок где-то должен был услышать все эти слова, чтобы потом сделать их своим оружием.
- Мы уходим, - раздраженно бросил мужчина и войдя в класс, забрал свою дочь.
