Но все-таки оппозиция наступательным планам была слишком велика и вполне могла склонить Верховного главнокомандующего на свою сторону, что на деле сказалось бы паллиативом и компромиссом. Логическим следствием такого подхода оказывалась бы неудача и резкое ухудшение отношений с союзниками. Генералу Алексееву требовалась поддержка перед лицом императора, также решительно настроенного, и он ее нашел в лице нового главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта А. А. Брусилова, который категорически заявил, что следует наступать, что его фронт будет наступать в обязательном порядке, и если это не так – то просит отставить его со столь высокого поста за ненадобностью.
Дальнейшее обсуждение плана предстоящей кампании постановило, что общая готовность фронтов к наступлению должна быть к середине мая. Все же главный удар передавался на Западный фронт, а Юго-Западный фронт должен был способствовать армиям Эверта и Куропаткина. Следовательно, настойчивость главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта, не пожелавшего остаться в стороне от предполагавшегося широкомасштабного наступления, не только побудила планировать общее наступление по всему фронту от Балтики до Карпат, но и сломала сопротивление других главкомов, не желавших наступать в принципе. А. И. Деникин в статье 1931 г. в «Русском инвалиде» писал: «Только заявление ген. Брусилова, что он уверен в успехе и просит „или сменить (его), или разрешить двигаться одновременно с Западным фронтом“, побудило Ставку согласиться на серьезную демонстративную операцию Юго-Западного фронта, предоставив ему для такой цели достаточные технические средства»[27].
Таким образом, А. А. Брусилов должен был наступать только после успеха Северного и Западного фронтов. Однако после решительных возражений нового главкоюза (здесь его вынужденно поддержали и прочие главнокомандующие фронтами) было решено, что Юго-Западный фронт будет наступать первым, предваряя главный удар севернее Полесья. Это должно было притянуть все свободные резервы австро-германцев против Юго-Западного фронта, после чего у немцев не хватило бы людей для парирования решающего наступления на Западном фронте. При этом резервы и артиллерия с большей частью боеприпасов отправлялись на Западный фронт, армии Северного фронта получали незначительное усиление, а Юго-Западный фронт должен был рассчитывать только на свои собственные силы, так как его удар предполагался вспомогательным.
Именно поэтому, потому что Юго-Западный фронт не получал усиления резервами и тяжелой артиллерией, главкоюз и настаивал на том, чтобы наступление всех трех фронтов было бы одновременным. В таком случае немцы не смогли бы оказать австро-венграм поддержки своей техникой, а с той силой, что располагалась напротив армий генерала Брусилова, последний был полон решимости разобраться самостоятельно.
Брусилов оказался единственным, кто твердо и бесповоротно поддержал генерала Алексеева в избранной стратегии общего наступления на Восточном фронте в кампании 1916 г. Это делает ему честь и говорит о незаурядном личном мужестве полководца, понимающего, что только обороной война не выигрывается. В это время в тылу ходили слухи о неустойчивом положении Брусилова, о его вероятной замене. В письме домой от 3 апреля главкоюз опроверг опасения: «После декабрьских боев положение Щербачева свелось на нет, и он мне совсем не был конкурентом, о нем никто не думал… Единственный соперник был Рузский, а совсем не Щербачев… Мое положение прочное, государь ко мне очень милостив и вполне мною доволен»
