Буча. Синдром Корсакова (сборник) - страница 23

На ксендзовском «гробу» и уселись. Лейтенант выложил на планшетке карту, фонариком водит.

– Вот здесь мы. Тут «духи». Вашу позицию Ксендз покажет. Он там прошнырялся, как у себя в огороде. Я без него не хожу. Секреток понаставил. Черт, а не сапер.

Сопит Ксендзов рядом.

Где-то снова заахало тяжело. По ушам давануло.

– С Карпинки саушки. Там и госпиталь. Близко от передка. Пятнадцать минут всего – и на стол. Так бы половину раненых не вытащили. Ротный всю водку хирургам отдал. По врачихам «духи» из миномета долбили. Прикинь. А че, я думаю, правильно, что отдал, сколько пацанов с того света.

Грохнуло в городе, взорвалось утро фугасным эхом. Перевезенцев не обращает внимания на частые взрывы, снова тычет пальцем в карту.

– Ксендзов знает. Там не больше ста метров до «духовских» позиций, можно совсем плотно подобраться. Квартал мы начнем чистить, вы услышите. Тарарама будет!.. После артподготовки и пойдем.

Когда с ночи низкое небо просветлело до серого и бесформенные тени поползли по городским развалинам, начался бой.

Первый дом, который стоял на пути атакующих, зиял черными провалами окон и рваными дырами от прямых артиллерийских попаданий. В доме во многих местах дымилось и горело. Когда пехота, мелкими группами по двое, трое, хоронясь за броней бэтеров и бээмпэшек, двинулась вперед, боевики, выбравшись из подвалов, рассредоточились по нижним этажам и открыли по наступающим сильный огонь.

Иван с Саввой оборудовали позиции в пятиэтажке, стоящей параллельно с направлением атаки роты.

Маленький солдатик Ксендзов оказался болтливым не в меру. Бубнит и бубнит над ухом. Савва обосновался на крыше. Ивану одному пришлось терпеть доставучего сапера.

– Когда через хребет шли, ух красиво. Кавказцев видел, мама не горюй, настоящих. Собак, кобелей. Горбатые. Мужик там, пастух, овец своих собирал в кучу. Нам подарил одну.

«Ага, подарил, – ухмыльнулся Иван. – Замарадерили черти!»

И вслух:

– Слышь, заноза, отвали. Сиди и чтоб не шевелился. Оп-пачки. Пошли. – Иван прильнул к прицелу. – Так вы не с Дагестана идете?

– Не-а, с за хребта Терскава.

– Тоже путево. Все, Ксендз, нишкни. Паси выходы. Сзади подберутся, хана всем.

Ксендзов, сообразив, что шутки кончились, прихватив автомат, скатился вниз на один пролет, пошебуршал там немного и притих.

Первым выполз на пустырь между домами танк.

Иван еще с первой войны с уважением относился к танкистам. Реальные смертники: сидят в консервной банке, и никуда из нее не деться. По тебе из гранатометов, мины под гусеницы. А ты первым! А за тобой голая пехота. Куда ж пехота без танка, куда танк без пехоты? За танком бэтер выруливает, «бэха» по левому флангу.

У Ивана рация на груди в разгрузке. Слушает Иван войну:

– «Коробочка»… кхр-р… дай «карандаш» право… третий проем.

– Бу-бух-х! – через пару минут в ответ с пустыря.

– Еще дай… левее ориентира…

– Сохатый, дай «шмеля»… крайнее… ш-ш-ш… на первом этаже.

– Тах-тах-тах, та-та-тах-х…

– «Таблетка», бля… штш-ш… Бутузу. У меня «трехсотый»… двое… Епта, ползи быстрее!

– «Коробочка», по тебе выстрел… Мимо. Сдай назад. За угол, за угол…

– Сокол, Сокол первый.

– Началось, – прошептал Иван, надавил кнопку. – На связи Сокол первый.

– Гранатометчик. Ориентир два на фасаде один. Левее в третьем окне.

Иван нашел нужное окно в фасаде дома. Чернела дыра, пусто внутри. Ниже в оконных провалах копошатся автоматчики, но то не его работа, то огнеметчиков с фронта: запустят «шмеля» – всех выкурят. Мелькнуло в окне. Иван как пружина весь подобрался, но тут же по привычке, наработанной у Батова, задышал ровно, пальцем тонко коснулся курка.