– Только не это! – в отчаянии прошептала Ника, переступая порог квартиры. – Мама! – повысила голос, но тут же прикрыла себе рот ладошкой.
В комнате мамы ярко горел свет. Незнакомые люди столпились у кровати. К Веронике обернулась женщина средних лет в бирюзовой форме и медицинской маске на лице.
– Вы кто? – строго спросила она.
– Я ее дочь, – голос предательски дрогнул, горло сковало спазмом, – что случилось?
– Не мешайте, девушка, – строго проговорила женщина, – разбираемся. Похоже, у вашей мамы случился инсульт.
Из Вероники как будто разом выбило весь воздух. В глазах потемнело, ноги стали ватными. Нельзя раскисать! Сделала глубокий вдох. Медленный выдох. Только нельзя позволить панике взять верх. Сейчас не время.
– Ника…
Хриплый голос из кухни немного отвлек ее от переживаний и вернул в реальность. Вероника обернулась. В дверях стоял отчим. Бледный, растрепанный и совершенно трезвый.
– Что случилось? – вновь задала она этот вопрос.
– Я не знаю, – покачал головой Костя, – я пришел домой, а она…
Он с шумом втянул воздух сквозь зубы и прикрыл глаза.
– Мы забираем ее в больницу, – заявил один из врачей.
Наталью Леонидовну уже положили на каталку. Вероника даже не успела опомниться, как маму уже вывезли из квартиры.
– Подождите! – крикнула девушка, бросаясь следом, – Я с вами!
– Не положено! Вас все равно не пустят в реанимацию, – доктор тут же потеряла интерес к беседе.
– В какую больницу вы ее отвезете? – не сдавалась Ника, следуя за ними.
Она не сводила сосредоточенного взгляда с лица матери. Бледная, осунувшаяся Наталья Леонидовна казалась восковой куклой.
– В двадцать первую, – ответили ей и закрыли дверь в скорую.
Девушка в ступоре смотрела на удаляющуюся по темному двору машину. Ярко мигали проблесковые огоньки на крыше, и громко выла сирена. Не верилось во все происходящее. Такого просто не может быть! По щекам катились крупные, горячие слезы.
– Ника! – отчим, оказывается, все это время стоял рядом.
Он обнял девушку за плечи, то ли в порыве поддержать ее, то ли самому найти связь с действительностью. Особенно остро сейчас ощущалось их одиночество. Как никогда они были нужны друг другу.
– Я в больницу! – сообщила Вероника.
Ей было просто необходимо сейчас что-то делать.
– Тебя не пустят же, – покачал головой отчим.
Девушка посмотрела на того, кто не так давно заменил ей отца. Сейчас он казался бесконечно уставшим и постаревшим. Как будто вместе с женой врачи увезли его жизненную силу.
– Я попрошу Григория Максимовича позвонить, и меня пропустят, как сотрудника.
– Кто такой Григорий Максимович? – напрягся Костя.
– Мой начальник. В смысле он заведующий отделения, где я подрабатываю на ночных дежурствах, – пришлось признаться в своих ночных похождениях.
В глазах мужчины мелькнуло что-то очень похожее на вину.
– Я не знал… – только и сказал он, опуская взгляд, – прости меня, девочка, – проговорил с тяжелым вздохом, – я думал… я боялся, что ты… прости меня короче.
Вероника улыбнулась грустно.
– Сама виновата, – покачала она головой, – надо было рассказать давно.
Над головой громыхнуло. Яркая вспышка прорезала вечернюю темноту двора многоэтажки.
– Я поеду с тобой! – сообщил Костя, доставая ключи от машины из кармана.
Припаркованный рядом Хендай мигнул и тилинькнул сигнализацией.
– Тебя точно не пропустят, – с сомнением сказала Вероника.
– Зато я буду спокоен, что ты не промокнешь и не замерзнешь, – усмехнулся отчим, – мне так будет спокойней, я хоть делом буду занят, и не буду накручивать себя. Пожалуйста!
