И вот только я начала исследования подкраватного пространства, сверху донеслось:
– Нет, я догадывался, что с тобой семейная жизнь – это будет круто, но чтобы настолько… Маргош, ты потрясно смотришься сзади, мне даже есть расхотелось.
Я замерла. А там, сзади, на не буду говорить что, легли сильные ладони, и…
– Стужев! – возмутилась я.
– Да, Ритусь, – ответили мне елейным голосом.
– Стужев, прекрати противоправные действия! – У меня сорвался голос.
– Ну какие ж они противоправные? – Кое-кто начал по-хозяйски все поглаживать. – Это, ведьмочка моя, мера пресечения для некоторых, которые собирались совершить побег. – Увесистый шлепок показал, что поиски одежды не остались незамеченными.
Но затем он отстранился, вытащил красную и от смущения, и от возмущения меня, поставил на ноги, отвел растрепавшиеся волосы от лица, наклонился, поцеловал и сообщил, ласково так:
– За попытку побега заплатишь натурой, Ритусь.
У меня банально челюсть отвисла.
– Что? – невозмутимо поинтересовался мой… Стужев.
– Какой еще натурой? – вопросила я.
– Этой. – Натуру накрыли рукой, чуть-чуть погладили и отпустили.
– Это которая супружеский долг? – Да, я догадливая.
– Нет, малыш, – обняв за талию, Князь резко прижал к себе и прошептал, касаясь губами мочки уха, – супружеский долг отдается ночью, а расплата натурой и выплаты по эротическим кредитам производятся в дневное, утреннее и вечернее время суток.
Молча смотрю на кровать – кажется, мы обе крупно влипли.
– Так, пошли ужинать, – произнес муж и потащил меня к столу.
Ел Александр быстро. Очень быстро. Скоростное поглощение мясных салатов, фаршированной рыбы и наваристых пельменей происходило быстро, молча, уверенно. И вот я съела всего штук шесть пельмешек, а Стужев, умяв запас всей супницы, съел ложку сметаны на закуску, и вот после этого, сцепив пальцы и направив на меня укоризненный взгляд, начал с сурового:
– Ну-с, приступим.
Перевожу тоскливый взгляд на свечи – незажженные. Причем две потрясающе красивые свадебные свечи имелись, а огня на них не было! И пельменей больше не было, а они вкусные оказались, домашние… Тяжело вздохнув, я подперла щеку, на самый что ни на есть бабский манер, и устало пробормотала:
– Уйду я от тебя, Стужев, злой ты.
– Добрым и не прикидывался, – резонно подметил супруг, открывая шампанское. – Кстати, тебя впереди ожидает страшное.
– И почему я не удивлена? – Грустно так стало.
– У тебя шок, – радостно сообщил новобрачный. – К утру пройдет, Маргош. А что касается неприятного – маме звонить кто будет?
Удивленно смотрю на Стужева.
– Твоей маме, – пояснил… муж. – Моя, во-первых, в курсе, во-вторых, если за кого и будет переживать, то за тебя, но никак не за родную кровиночку.
Из всего этого я не поняла только одного и, не пожелав оставаться в неизвестности, прямо спросила:
– Саш, а почему даже моя свекровь, и та именно мне сочувствует, а?
Муж эффектно открыл шампанское, разлил по свадебным бокалам, протянул мне мой и возвестил:
– За нас!
Медленно пригубив пенный напиток, смотрю на Князя, тот с улыбкой глядит на меня поверх бокала и тоже не торопится пить.
– Саш… – Я вернула шампанское на стол, сложила руки на груди и прямо спросила: – В чем дело?
Загадочная улыбка, а после, поставив бокал рядом с моим, Александр развернулся вместе со стулом, взял обе мои ладони в свои руки и, подавшись ко мне, попросил:
– Посмотри на меня, Маргош.
