– Обалдел? – отрываю язык от сухого неба. – Ее не пустят в общежитие в три часа ночи!
– Тогда отвезу вас обеих на Площадь, – имеет он в виду адрес родительского дома, в котором сам не живет с тех пор, как закончил университет.
– Я не поеду… – тихо стонет Кристина, сползая по сиденью и подтягивая к груди колени босых ног.
Я тоже мечтаю разуться, но не уверена, что потом смогу надеть свои туфли.
– Мы переночуем у тебя! – Пихаю ногой спинку его кресла. – Ляжем в спальне, а ты на диване.
– Класс, – резюмирует Андрей. – Ладно. Едем, – сдается и трет ладонями лицо.
– Так куда едем-то? – теряет терпение таксист.
Андрей меняет конечную точку нашей поездки, указав адрес своей квартиры, а я прикрываю глаза и погружаюсь в пучину своих разбегающихся мыслей.
Мне не стыдно. Нет!
Прокручиваю в голове каждое касание и каждое шевеление воздуха в тот момент, когда между мной и Градским было расстояние уже, чем ширина спичечной коробки, или не было вообще.
Может, он и не единственный мужчина в Москве, но я никогда не встречала другого такого, к которому бы меня тянуло вот так – даже с закрытыми глазами. Даже на расстоянии.
Он просто взял и ушел, пока мы с Крис покоряли танцпол. Даже не попрощался. Его пиджак так и остался висеть на спинке моего стула, а теперь лежит у меня на коленях, свернутый в аккуратный квадрат.
Расплакаться было бы отличным выходом для всех моих эмоций. Нет. Рыдать в голос, потому что, когда я поняла, что Влад ушел, интерес к бару, танцам и всему прочему у меня в ту же секунду умер. Это отвратительное чувство, но я с ним давно знакома. Наверное, я могла бы описать его музыкой: бессмысленный асинхронный перебор всех нот подряд. Именно это мне хочется творить, когда дело касается Градского. Творить всякую дичь…
По крайней мере, я тоже оставила ему подарок. Он испарился, прихватив с собой свою чертову эрекцию.
Это самая будоражащая тайна за всю мою почти двадцатилетнюю жизнь. Эрекция Градского, упирающаяся мне в живот.
Он хотел меня.
Мое удовлетворение гаснет в ту же секунду, как понимаю, что после своей выходки я не увижу Градского очень-очень долго. От этого мне дурно.
Я проваливаюсь в свои мысли так глубоко, что в какой-то момент они, кажется, становятся сном, но потом машина тормозит, и этот толчок выбрасывает меня в реальность.
В квартире Андрея прохладно и темно. Он включает тусклую верхнюю подсветку по периметру коридора и широко зевает, прислонившись плечом к дверному косяку. Вальяжно расстегивает манжеты своей рубашки, пока мы с Крис цепляемся за стены и хихикаем, пытаясь избавиться от обуви.
Она осматривается, заглядывая в глубь квартиры. Изучает стены коридора, обвешанные разным коллекционным барахлом, которое мой брат собирал по всему миру в своих путешествиях.
– Это древнее порно? – Крис тычет пальцем в деревянные фигурки двух спаривающихся слонов, прибитые к стене.
– Это народное балийское зодчество, – проходит мимо нас Андрей. – Чистые футболки в комоде, – бросает через плечо. – Вода на верхней полке в холодильнике. Аспирин в аптечке. И не высовывайтесь из комнаты до десяти утра. Дайте поспать.
– Ты мог и не просить об этом…
В ванной я не вижу никаких признаков присутствия Стаси. В любом случае моя голова слишком тяжелая, чтобы думать о чем-то, кроме того, как раздеться и рухнуть наконец в постель.
Стащив с себя платье, быстро надеваю огромную футболку брата и забираюсь под одеяло, чувствуя, как гладкое постельное белье холодит кожу. Примяв щекой подушку, наблюдаю за тем, как Кристина пошатываясь заходит в комнату и расчесывает волосы пальцами.
