В этот момент я обычно послушно беру предложенную им еду, звонко целую отца в щеку, обнимаю за шею крепко-крепко и убегаю по своим делам.
А у вас в семье какие ритуалы?
- Да, погода подвела. Опаздываем с доставкой, - бубнит папа себе под нос. - Что же делать, что же делать?
Настя бросает на него тяжелый взгляд, потом возвращается к своей овсянке на воде, никак не комментируя. Очевидно, что папа спрашивает о том, что ему делать с просроченной доставкой медицинского оборудования в какую-то ультракрутую клинику, не у нас с ней.
- Николай Григорьевич позвонит с минуты на минуту, как пить дать.
- Но ты ведь не виноват, что самолеты экстренно посадили в Варшаве, - поддерживает его Настя, мягко погладив по руке.
Вот как у нее так получается? При всех недостатках и молодости она всегда знает, как правильно поддакнуть мужчине, в нужный момент заглянуть в рот или в глаза. Или же, наоборот, промолчать, не провоцируя конфликт. Вот лиса!
- Кого интересует здравый смысл, когда дело касается денег? - жалуется он ей.
Хрум-хрум.
- Вообще никого, - встреваю я. - Деньги всегда у всех на первом месте.
Папа задерживается на мне взглядом чуть дольше обычного, но я сейчас говорю не о его молодой жене. Я вообще на нее не смотрю с самого утра. Никаких колкостей или насмешек. Плохого она сегодня не заслужила. Пусть пока живет.
- Как ты, дочка? Вчера испугала меня.
- Нормально, - пожимаю плечами. Хрум-хрум.
Если их залить молоком, то будет вкуснее. Но не так громко.
- Все правильно, ничего хорошего с этим парнем у тебя бы не получилось, - говорит отец деловито, возвращаясь глазами к планшету. - Мало того что хирург, - он презрительно хмыкает, - так вдобавок военный. Они же все с промытыми мозгами еще с медакадемии, - крутит у виска, продолжая читать свое. - Будешь всю жизнь за ним мотаться по военным частям и питаться одной картошкой.
Тут нужно понимать, что у моего отца тоже медицинское образование, но он ушел сразу после учебы, даже ординатуру не стал выбирать. Решил заниматься бизнесом. Поначалу дела у него шли так себе, он сильно прогорел на аптеках. Затем мой дедушка по маме куда-то там пропихнул его, с кем-то познакомил или что-то посоветовал... уж не знаю наверняка, но после этого папа начал заниматься продажей медицинского оборудования. Возить из-за бугра. Ну и воровать, разумеется, у государства по возможности. Из-за чего большинство его сокурсников, которые все же стали настоящими врачами, относятся к нему с легкой долей презрения. Или с черной голодной завистью, как утверждает сам отец. Потому что «им всем и не снились деньги, которые я зарабатываю» и вообще «они тупые».
Ну да, могли бы и восхищаться моим отцом посильнее, что им, трудно, что ли, упасть ниц на встрече выпускников?
Хрум-хрум.
Любимая тема для разговора в нашем доме — особенно если папа выпьет, — как голодно в России быть медиком и какой он молодец, что выбрал себе другую судьбу.
- … как какая-то шлюха гарнизонная, прости господи! - заканчивает он.
Я вскидываю глаза, округлив их. Мы с Настей замираем.
- Саш, вот последнее было точно лишним, - говорит она укоризненно. - Он ведь помог Мие и заслужил капельку уважения.
- Прошу прощения, девушки. Нервы. Каждый из нас волен выбирать свою судьбу сам. Силком его в профессии никто не держит, хочет вести пациентов — на здоровье. Но почему он при этом ждет какой-то особенной благодарности? Да еще и от моей дочери!
