Буддийская школа Ньингма в Тибете XVII-XVIII вв. - страница 7

Эти тексты открыто не распространялись, а практиковались первым поколением учеников Падмасабхавы, Вималамитры и других буддийских мастеров в соответствии с древней индийской традицией в глубокой тайне в отдаленных отшельнических ритодах Чимпху, Дра Янгдзонг, Чувори, Йерпа и Шедрак. По этой причине эти тексты не были включены в первые каталоги переводов ранних тантр, которые были составленны в первой половине IX в60.

Как известно, процесс рецепции буддизма в середине IX в. был прерван с воцарением Ландармы. У последователей школ сарма и Ньингма разный взгляд на этот «темный период». В отличие, от последователей сарма, которые считают этот период мрачным временем дегенерации буддизма, ньингмапа считают, что это был один из наиболее важных и творческих периодов в передаче буддизма в Тибете. В это время существовал творческий обмен между разрозненными буддийскими учениями Тибета, и масштабы этого процесса не имели себе равных61. Хотя в этот период времени не осталось монашества, сторонники Ньингма утверждают, что традиция передачи тантр не прерывалась. Дудужом Ринпоче утверждает, что гонения практически не за-тронули мирян-тантриков, а были направлены главным образом, на монашество62. Поэтому в роли хранителей буддийских учений в «темный период» выступили миряне-тантрики – последователи Падмасабхавы. Эти адепты мантры продолжали практиковать и передавать учения и комментарии в своих собственных домах и в отдаленных отшельнических ритодах63, и, таким образом, гарантировали продолжение и сохранение тантры, относящейся к школе старых переводов.

Именно эти разнообразные религиозные группы, которые остались верны «ранней передаче» и отказались от «перевода» позднего X в. в последующем стали известны как «старые» – ньингма (тиб. rnying ma).

В XI–XII вв., во время второй волны распространения буддизма, в Тибет были привнесены сотни новых тантр, наполненных последними ритуальными техниками64. Часто возникали трения между переводчиками новых тантр и древними семейными кланами, которые оставались крепко связанными с тантрической системой, берущей свое начало в раннем периоде проникновения буддизма в Тибете. Сторонники новых переводов стали обвинять их в том, что старые тантры являются недостоверными, сомнительными тибетскими сочинениями, и что в период гонений на буддийское монашество, сопровождавшихся запретом на проповедь Дхармы и ее изучение, в Тибете получили распространение тантрические тексты, созданные самими тибетскими последователями Падмасабхавы, то есть тексты неиндийского происхождения. Одним из ярких примеров таких обвинений в XI в. является деятельность главы центра буддийских переводов Шива Ода. Он опубликовал перечень тантрийских текстов и практик, которые не могут считаться буддийскими, так как они появились именно в период гонений на буддизм. Перечень документов, которые не признавались в качестве буддийских, поскольку были созданы в Тибете, а не в Индии, дополнялся запретом на следование теориям и практикам тантр Дзогчена65.

В большинстве районов Тибета, где велась переводческая деятельность и проповедь Дхармы, тантрические тексты неиндийского происхождения, не имевшие санскритских оригиналов, были объявлены неаутентичными и даже еретическими. В этой связи последователи старых тантр IX–X вв., не имевшие индобуддийского источника, встали перед необходимостью доказательства аутентичности своей традиции. Сторонники «старых» тантр переформулировали ранние тексты по модели канонических тантр («Так я слышал, …»), как это риторически требовалось в подобных текстах. Но такая тактика была недостаточна для признания их аутентичности. С повышающимся стандартом легитимности им нужна была новая стратегия для оправдания их литературного нововведения. И в XI в. появляются откровения – терма