– В тот день Группа «А» вылетела полным составом – два отдела, около сотни человек. В Москве нас заменили Хабаровская и Екатеринбургская «Альфы». Мы знали, что произошёл теракт, но точной информации – сколько террористов, сколько заложников, какой объект предстоит брать – у нас не было. Из аэропорта Минвод нас привезли на старых автобусах. При подъезде к городу из темноты выскочил лейтенантик и перегородил нам дорогу. Кажется, он был не в себе – выбежал с «макаровым» останавливать автобусы, набитые вооружёнными людьми. К счастью, ситуация быстро разрешилась и мы поехали дальше.
По приезду нам сразу поступила команда из штаба: встать в оцепление больницы. Это не дело группы антитеррора, но, думаю, руководство тогда пребывало в растерянности.
ФИЛАТОВ:
– Меня посадили на ведро – вот прямо на ведро, и я всю ночь смотрел в сторону больницы, вглядывался в темноту. У вас, как у руководителя, была на тот момент какая-то информация: сколько заложников, сколько террористов, кто они?
ПОЛЯКОВ:
– Ничего не было известно. Но сразу возник вопрос: что нам здесь делать? Да, теракт – это наш профиль. Но до этого мы брали автобусы и самолёты. А больница – это целая крепость. Рекогносцировку мы ещё не проводили, но уже было понятно, что штурмовать такое здание – самоубийство. А когда на следующий день наши специалисты рассчитали потери в случае штурма, ужаснулись все.
Но мы понимали: если поступит приказ, выполнить его придётся. В памяти был свеж эпизод двухлетней давности, когда вопреки приказу Ельцина мы не стали штурмовать Белый дом. Он тогда сказал: «У меня этих подразделений быть не должно». «Вымпел» перевели в МВД, а за нас заступился Барсуков, наш тогдашний руководитель. Когда в 92-м нас передали в ГУО из КГБ, где шли бесконечные переформирования, мы почувствовали какую-то уверенность. Мы надеялись на Бориса Николаевича. Казалось, как раз такого харизматичного лидера нам и не хватало. Но тот конфликт группа пережила тяжело. И её положение в 95-м во многом стало следствием этого конфликта.
В Будённовске «Альфа» оказалась без руководителя своего ведомства. Михаил Иванович Барсуков, начальник Главного управления охраны, готовился к вылету в Канаду вместе с президентом Ельциным и главой его службы безопасности Коржаковым. В штабе были министры МВД и ФСК, в городе – их подчинённые, а мы оказались ничьи. Я понимал, что «Альфе» в такой ситуации придётся непросто.
Четырнадцатого июня, когда террористы вошли в Будённовск, президент Ельцин ещё в России – в Ново-Огарёво. Он готовится к вылету в канадский Галифакс, на саммит «большой семёрки». Тогда Россия ещё не входила в элитный клуб, но Ельцина пригласили восьмым. О том, что в Будённовске произошёл теракт, ему сообщил Сергей Степашин, глава ФСК[24].
ФИЛАТОВ:
– Вы первый доложили Борису Николаевичу о Будённовске?
СТЕПАШИН:
– Да, я ему позвонил. В это время я был как раз на Лубянке. Мне сообщили мои ребята. Я звоню Ельцину, говорю: так и так, ситуация очень тяжёлая.
ФИЛАТОВ:
– Как Ельцин отреагировал на ваш звонок?
СТЕПАШИН:
– «Вылетайте, оцените обстановку, разберитесь». Он это спокойно сказал, зачем панику наводить. Я полетел.
ФИЛАТОВ:
– Накануне теракта у вас была информация о том, что боевики что-то готовят?
СТЕПАШИН:
– За неделю до штурма в Будённовске была шифровка по линии ФСБ, тогда ФСК. Я, кстати, Ельцину докладывал. Даже документы есть в архиве ФСБ о том, что планируется прорыв. Четыре группировки. Но в связи с тем, что было много разной информации…
