В кухне засвистел чайник, подарок, который она привезла матери.
– Мам, ты уже встала? —громко крикнула Татьяна, входя в крошечное помещение, кухню.
Над оконцем прислонился стол и два стула, а в углу на плите кипел чайник. Уют, теплоту, даже праздничность, придавали этому помещению две полочки с яркими красными салфетками и гжельской посудой в окружении жостовского подноса. Это сочетание голубого цвета с черным и красным успокаивало, согревало, располагало к беседе. На столе стояла хрустальная вазочка для конфет и тарелка с печением. Татьяна с удовольствием села за стол и захрустела печеньицем. Хорошо дома!
В комнату вошла мама, немолодая женщина, но в силе и приветливо спросила:
– Уже встала? Вот и хорошо, сейчас завтракать будем.
Татьяна кивнула, положила очередную вкусняшку в рот и, повернувшись к входу, сообщила:
– Мам, я нашла квартирантов.
Женщина замерла, а вода с мыльной пеной шумно лилась в белоснежную раковину. Татьяна поднялась и с досадой посмотрела вверх: «Какие все-таки низкие потолки! На эту развалину столько денег ушло, хоть и торговалась за каждый метр. Дерут эти ремонтники нещадно!». Заставила себя улыбнуться, подошла, выключила воду и, будто не замечая реакции матери, продолжила:
– Не волнуйся. Молодая пара, оба работают. Дома будут утром и вечером, так что все хорошо, не помешают.
Видя неподвижную напряженную спину, обняла за плечи, прижалась:
– Мы же о тебе волнуемся. Мы далеко, а у тебя давление, и никого рядом.
Женщина, то ли вздохнув, то ли всхлипнув, тихо спросила:
– Что, Олега идея?
– Ну, что ты! Это я сама так решила.
– Где же мы здесь размещаться будем? – горько усмехнулась женщина.
– Ну, мамуль, у тебя комната есть, а они разместятся в моей и в зале. Каждому по комнате. Надо же хоть часть денег вернуть за крышу.
– Ну, да.– кивнула мать головой, вытирая руки, – пойду в огород, нарву петрушки.
– Мам, – остановила ее Татьяна, – ты деньги будешь складывать в шкатулку, хорошо? Или… нет, мам, знаешь, лучше я скажу им, чтобы переводили сразу мне на карточку. Зачем тебе лишние хлопоты!
В ответ скрипнула дверь и осторожно закрылась.
Ощущение удовлетворенности, покоя, стабильности разлилось по всему телу. Она потянулась, улыбнулась, хлопнула ладонями по коленкам, встала и пошла в свою комнату. Подошла к зеркалу в платяном шкафу, посмотрела на себя и стала в позу «короля танцев». Самодовольная улыбка застыла на губах. Олег ею будет доволен.
Уже через час нарядно одетая, она садилась в такси. Осталось последнее дело, и можно спокойно ехать домой. Если Ирина лишится любовника, она просто обязана будет приехать. Николая Татьяна видела лишь один раз, случайно встретив их вместе. Так, ничего интересного, ленивый засранец. И все-таки червячок сомнения лишал Татьяну уверенности. А вдруг не узнает этого многодетного отца и любвиобильного мужчину?!
Такси остановилось около мединститута, недалеко от сквера, в котором скрывался шахматный павильон.
Люди проходили мимо, спешили, кто на работу, кто по делам, а Татьяна медленно шагала вдоль забора снесенного дома. На кровельных листах масленой краской, в основном черной, было нарисовано что-то непонятное, гадкое. Изуродовали весь забор! Сплошное хулиганство!
Татьяна остановилась, потрогала замок сумочки, висевшей через плечо, фыркнула, недовольно дунула на локон, свисавший на глаза, потом кокетливо поправила уложенные феном волосы, и увидела Николая, идущего навстречу. Так, ничего особенного, бессребреник, эгоист в квадрате. Надо же! Троих детей на шею жены посадил и сутками играет в шахматы! Авось повезет, и он выиграет.
