Так что Арсений, наслаждаясь минутами чаепития, походил с чашкой по дому, постоял перед окном, сжевал мятную печеньку, но, увидев время, понял, что с чаепитием уже стоит помаленьку закругляться. Да, время на исходе, надо бы уже выдвигаться. Ну что же, пора так пора. Он быстро собрал маленький рюкзачок, проинструктировал робота, потрепал свою маленькую мохнатую собаку и спустился в гараж. И теперь мы его можем обнаружить садящимся на свой мопед-жужжалку, чтобы, оказывается, ехать к ближайшему аэродромчику. Хорошо, что их понастроили последнее время по всей стране с почти такой же плотностью, как и мачты операторов мобильной связи. То есть в каждом населённом пункте – хоть один маленький аэродром для локальных самолётиков, но точно был. Это тоже, кстати, было последствием Второй Большой Реформы. Возможно, кто-то молодой уже подзабыл – поэтому слегка напомню: это была реформа налогов. В новом формате госбюджета было объявлено сто позиций и людям было предложено самостоятельно выбирать, какие позиции финансировать своими налогами. Но, впрочем, об этом много и хорошо написано у более авторитетных авторов…
Арсений доехал до их поселкового аэропортика, купил у бабушки Тони в будке талончик, послушал её дежурные инструкции, покивал головой, потом заполнил предполётный журнал и пошёл выбирать себе аэроплан. Они все в ряд стояли на поле, порядка дюжины, все уже не новые, но вполне ещё пригодные. Последние годы транспортная политика тоже приобрела новые очертания. Наконец довели до ума индивидуальные портативные вертолёты (выпускались даже ранцевого типа – для любителей), поэтому для локальных перемещений – в аптеку, за хлебом и т. д. – использовали в основном их. Кто-то умный подсчитал, что перемещения с помощью дорог в местности сельского типа (учитывая гигантские затраты на их содержание в масштабах страны) – это для людей отнюдь не дешевле, чем полёты на одноместных вертушках. Дороги, конечно, пока остались, их использовали для перевозки чего-нибудь крупного. А на маленькой одноместной вертушке можно было улететь километров на 10—15, не дальше. Смертность была, если кто из пессимистов вдруг заинтересуется этим вопросом, примерно такая же, как в Токио от столкновения лбами при взаимных ритуальных поклонах (в Японии такая статистика реально велась – это не шутка). Поэтому Арсений приехал сюда на мопеде, а свою вертушку оставил дома – ему надо было сегодня до города, а это под сотню километров, далековато для вертушки.
Петрович, механик аэродрома, вполне справлялся со своей работой – самолётики стояли в ряд, чистые и ухоженные. Взгляд Арсения упал на стандартный двухместный Як-900-битурбо. До городского аэропорта, если честно, лететь вообще всё равно на чём. Там, в городе, самолётик надо будет оставить и дальше лететь уже на большом самолёте, через море и уже не самостоятельно. То место раньше называлось «аэропорт», и все понимали, о чём идёт речь, а теперь называлось более модным словом «хаб», и к этому многие старики относились довольно иронично. Да, раньше было всё попроще как-то… Но до Стокгольма иначе не добраться из этой глуши, к слову сказать. И, в общем-то, Арсению надо было бы уже слегка поторапливаться. Он отвязал свой аэроплан от колышка, забрался в него, немного поёрзал на сиденье, потом пристегнулся и взглянул на панель управления. Даже приоткрыл рот и поцокал языком. Это потому, что позавчера летал по делам на этом конкретном аэроплане. А вот сейчас увидел в углу приборной доски свежую надпись гвоздиком про неоднозначные взаимоотношения какого-то Славика и Нюрахи. Арсений вздохнул и нажал кнопочку стартера. Пока мотор грелся – послушал через наушники навигационную и метеорологическую инструкцию, и через две минуты он уже взлетел над берёзами, развернулся и, покачав Петровичу крыльями, двинулся к городу. Всё как всегда…
