У Кристины звенело в ушах. Все-таки она была пьяна, а кавторанг проявил исключительную напористость. Кроме того, он был силен как буйвол.
– Да ты ж мокрая совсем! – рычал Растопиро, утратив всякую осторожность. На Васька ему стало наплевать. – Что ты выкобениваешься, сученка?!
Брюки на ширинке вздыбились роковым утесом, не в силах скрыть инструмент прямо-таки устрашающих размеров.
«И кто б еще про бром болтал, – успела подумать Кристина, далеко отводя руку. – Да тебе, в молодые годы, в броме, видать, купаться надо было, чтобы хоть какого результата достичь». Рука двинулась вперед (а она у Кристины была вовсе не легкой), прочертила широкую дугу и со звонким шлепком поразила левое ухо кавторанга.
– Ух! – выдохнул Растопиро, споткнулся о табурет, и с грохотом повалился на пол. Кристина накинула халат и, на всякий случай, потянулась за молотком для отбивных. Левой рукой. Правая у нее онемела.
– Поистине, что это? – сонным голосом сказал Вась-Вась. – Кристя? Что это было?
«С добры утром, ничтожество, – подумала Кристина, и, в сердцах, сплюнула. – Это твой брат-козел по морде схлопотал. За длинные руки».
Кавторанг, шатаясь, поднялся на ноги. Ни дать, ни взять боксер после пропущенного удара. Он ошеломленно смотрел на Кристину.
– Я же просила, не надо, – вполголоса произнесла женщина. – Сам виноват.
– А? Кристя? Что-то, поистине, упало?
«Твой кузен, ничтожество».
– Вот так, значит, – пробормотал кавторанг. На его левой скуле вырисовывался кровоподтек, похожий на багровую тучу. – Вот, значит, как…
В гостиной Василек надел шлепанцы на босую ногу.
– Все нормально, Вася. Это я миску с холодным выронила, – сказала Кристина, наблюдая за поверженным кавторангом, и чувствуя, что молоток без надобности. Иван Митрофанович не жаждал реванша (пока, по крайней мере), подыскивая выходы из стратегического тупика, в какой сам себя и загнал.
– Ну у тебя и рука, кузина, – нашелся, наконец, кавторанг, и, не глядя больше на Кристину, шмыгнул в ванную. Когда Васек опасливо заглянул в кухню, за Растопиро уже захлопнулась дверь.
– Кристя? А где Ваня?
Кристина показала на ванную.
– Как ты заснул, твой кузен с бутылкой не расставался. Все вливал в себя эту водку проклятую. А теперь, видать, отдает обратно.
Василий понимающе кивнул.
– Спасибо тебе за чудесный Новый Год, Васенька.
Лицо Бонасюка изобразило раскаяние, но Кристина, в негодовании отвернулась.
Проторчав в ванной не менее часу, Иван Растопиро, наконец, покинул свое убежище и, стараясь держаться подальше от Кристины, перебрался в гостиную к кузену.
– Что у тебя, поистине, с лицом? – всполошился было Бонасюк.
– Да капилляры чертовые… Сегментные пятна, понимаешь… От водки, короче.
Кузены просидели в гостиной до половины двенадцатого, пока Кристина не позвала их на помощь. Накрывать праздничный стол. Вскоре часы пробили полночь. Они немного посмотрели «Огонек». Выступления актеров казались Кристине безвкусными, тексты песен идиотскими, а музыка – издевательством над ушами. Кристина и кавторанг делали вид, будто ничего между ними не случилось. И, пожалуй, это было лучшим, что только можно придумать.
– Раньше новогодние программы куда интереснее были, – с ностальгическими нотками посетовал Иван Митрофанович.
Поглощенное за новогодним столом спиртное вернуло ему хотя бы некоторую часть недавней самоуверенности.
– Раньше все было, поистине, лучше, – грустно согласился Бонасюк.
