Юра все больше становился близоруким, отчего очень страдал, ибо очки носить стеснялся. Да и не было у него очков, разве что мамины женские, смешные в розовой оправе, которые он надевал только дома и только для чтения книг, поглощаемых много и жадно. В них и была основная причина падения зрения, но удовольствие от чтения, и польза того стоили.
Джек Лондон чередовался с "Наукой и Жизнь", романы Жюля Верна и Луи Буссенара совмещались с фантастикой Стругацких и Ильи Ефремова, а журнал "Техника-Молодежи" сочетался на книжной полке с задорным Бригадиром Жераром от мастера Конан-Дойля и "Координатами чудес" Роберта Шекли. Теплый коктейль приключений, других загадочных миров, доблестных мужчин и обворожительных женщин, исторических событий и легендарных героев прошлого втекал ему в сознание, манил за собой и оставлял ощущение чего-то волшебного, сказочного и доброжелательного, как будто бы они быля рядышком, за тонким хрупким радужным покрывалом…
Только рукой помани, отвори потрепанный теплый край настоящей, пахнущей жизнью, книги, начни собирать взглядом строчки красивого типографского шрифта в гладкую фантазию, строго подчиненную замыслу автора – и вмиг оживали эти миры, собираясь в реальность куда более настоящую, чем необходимость собирать книги в школу или вприпрыжку бежать в спортзал, отрабатывать рельеф груди или тренировать жим лежа.
Все таки на дворе стоял всей своей неумолимой реальностью тяжелый 1993 год. Трудно было с продуктами даже в богатом своей аграрной щедростью Крыму. Судя по разговорам мамы с подругами по телефону, туго было со всем аюсолютно, кроме может, хлеба и спичек – чудесный хлеб все еще по инерции с советских време выпекался Ялтинским хлебокомбинатом. Кое-как спасал рынок, где были хотя бы овощи. На счастье, бабушка, мамина мама, была заслуженным медиком-кардиологом, ветераном-орденоносцем, и имела возможность оформить продуктовый паек в специальном ветеранском магазине на Карла Маркса.
Таскать только эти продукты домой через весь город на родные "7 ветров" приходилось парню 16 лет. Транспорт ходил почти даже по расписанию, но до дома заветные пакеты с курицей, яйцами или фаршем пришлось бы везти с пересадкой на Спартаке. Плотность народа в троллейбусе не оставила бы шансов на более менее хрупкую или нежную поклажу, проще было полдороги прошагать пешком, прямые маршруты тогда то ли уже не ходили, то ли еще не ходили. Троллейбусы все были переполнены, на удивление – вне зависимости от времени дня или дня недели – что в воскресенье, что во вторник, весь транспорт шел загруженный почти под завязку. Или в парк. Сгибаясь под тяжестью ветеранского пайка, Юра брел от Садовой до Спартака, насвистывая песенку или рассматривая усталый народ в транспорте. "Видимо, все они ездят по городу в поисках еды или заработка. Куда же еще можно ездить всем вместе?! Ну и хорошо, они пока только ездят, а мы – уже нашли!" – удовлетворенно думал юноша, и его ноша становилась немножечко легче.
Он чувствовал себя добытчиком и помощником, хотя и неполноценным. Очень уж хотелось как-то реализовать себя, освоить профессию, начать зарабатывать и сделать так, чтобы семья перестала юлолься за существование, а просто жить в каком нибудь относительном достатке. И обязательным условием той, другой жизни, была машина. Красивая, блестящая, желательно иноземных кровей, хотя на первых порах подошла бы и "девятка." Только если на красивых дисках, цвета мокрого асфальта и с хорошей музыкой. Он был и на это согласен, он не капризный.
