Будьте как дети. Теофания детства - страница 16

Возможна ли личность вне разума, коль скоро мысль есть средство общения? Или, может быть, лишь попытка общения. Но еще до первого контакта с другими мы уже общаемся мыслью с собой. Накопление мыслительного багажа в виде ассоциаций, воспоминаний, навыков, узнаваний, реакций создает нашу идентичность с самим собой, но личность может существовать без всего этого. Всякой матери, хотя и не только ей, доступен этот секрет общения с личностью младенца безо всякого обмена мыслями. Какие мысли у него, он не знает, у недавно рожденного ребенка еще нет развитого самосознания, отражения и закрепления акта мышления в помысленном, отраженном. Его мысль еще не сфотографировала себя ни в понятии, ни в образе, в котором она запечатлевается. Но в любом возрасте человек наделен личностью и присущим ей даром человеческого причастия всему существующему и Тому, Кто привел его в бытие.

Потому и Церковь должна – скорее призвана – быть иносказанием матери. Она по замыслу о ней являет собой икону материнства в Боге, с Которым она вступает в молитвенно-таинственный диалог. Она доверяет Ему всякого родившегося младенца, зная, что на нем изначально запечатлевается образ Родившегося в Вифлееме.

Первая ее молитва – о покрове. «Сохрани сию и сего младенца, егоже роди: покрый ю под кровом крилу Твоею, от днешняго дне, даже до последняго ея скончания…»[47]

И затем молитва о благословении: «И от нея рожденное отроча благослови, возрасти, освяти, вразуми, уцеломудри, удобромудрстви: яко Ты привел еси е, и показал еси ему свет чувственный, да и умнаго сподобится света, во время еже определил еси, и сопричтется святому Твоему стаду…»[48]

Обратитесь к подлинному дарованному вам началу жизни, и вы поймете Меня – так можно услышать слова Иисуса если не будете как дети. Ибо прямо за лугом посланного вам детства начинается Царство не от мира сего (Ин. 18: 36). За пределы луга нам пока не переступить (как сказано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его, – 1 Кор. 2: 9), но чуть приблизиться к нему, хоть он и далек, мы, обратившись, можем. Едва вступив в эту близость, мы отчетливей начинаем ощущать внутреннюю связь между всеми заповедями Иисуса, всеми словами, внешне как бы совсем разрозненными. Умалитесь… (Мф. 18:4) пребудьте в любви моей… (Ин. 15:9) кто не собирает со Мною, тот расточает… (Мф. 12: 30; Лк. 11: 23). Живые скрытые нити соединяют одни слова с другими, складываясь в единый образ царственной Вести.

Вся весть христианства в том и состоит, что жизнь побеждает смерть, что там, где жизнь жительствует, смерть больше не смердит, и мы, вглядываясь в очи жизни, слышим, что она зовет нас в чудный Свой свет (1 Пет. 2: 9).

Есть два непохожих внешне пути богословия, которые не разделены и, в сущности, пролегают неподалеку друг от друга: богословие покаяния и богословие славы. Богословие покаяния, как и основанная на нем духовная жизнь, – дело больших, скопивших в себе целый греховный мир людей, оторвавшихся от своей малости в Боге и хорошо осознавших это[49].

Богословие славы обращено к свету разума, который теплится в творении и говорит с нами из нашей тварности, столь отчетливо различаемой в начале жизни. Речь не идет лишь о том детстве, которое надо хорошо воспитать, чтобы из него потом достойно вырасти, но о том, в которое подспудно хочется вернуться, убежав туда, где каждому надлежит быть –