- Вероника, это Эмма, Сашку ты, наверное, помнишь? - она кивнула. - Эмма, это моя сестра - Вероника. А где мама с папой? Марийка с Максимом?
- Скоро вернутся! В город поехали, отцу там какие-то документы оформлять нужно, а мать зубы лечит. А мои на речку ушли!
- Дядя Паша! Дядя Паша! А можно нам с Андрюшкой в гамаке полежать! - у Полинки горели от восторга глаза, она с одинаковым нетерпением посматривала то на гамак, то на качели, сооруженные моим отцом в глубине сада.
- Конечно, можно! А я вас покатаю, хотите? - Вероника тут же переключилась с Эммы на детей и, схватив их за руки, потащила к гамаку. - Как раз и познакомимся!
Андрей растерянно поглядывал на Эмму, но все-таки шагал туда, куда вели. Сашка (сволочь такая! Я с тобой еще поговорю сегодня!) со страдальческим видом прошкандыбал в беседку и уселся за стол, потирая свой гипс.
- Паша, мог бы сказать хотя бы, что повезешь к своей семье! - Эмма хмурилась.
- Зачем? Ты бы не поехала. Так?
- Не поехала бы, конечно! Сам подумай, что рассказывать о том, как мы познакомились! Да и вообще, как определить наши отношения?
- А ты сама-то как думаешь? Какие у нас отношения?
Она резко вскинула гоолову и полоснула взглядом.
- Если честно, я не знаю, зачем это все! Зачем ты ездишь? Условия всякие ставишь! И еще...
Она засмущалась, явно пытаясь сказать о вчерашнем поцелуе. А я сам, доставая из багажника сумки, думал об этом, и понять не мог, решить для себя, как поступить, но и молчать было нельзя - она ждала, растерянно потирая друг о друга ладони. Поставив на дорожку плетеную корзинку, накрытую полотенцем - видимо, Эмма взяла с собой еду, я выпрямился, и не обращая внимания на молчавшего, но с интересом прислушивающегося к нашему разговору, Сашку, схватил ее за руку и потащил в дом - подальше от любопытных глаз.
В длинной прихожей на стенах висели фотографии. Моя мама, как и Эмма, все счастливые моменты жизни нашей семьи размещала на всеобщее обозрение. Я поставил женщину лицом к этим разноразмерным и разноцветным рамочкам и сказал:
- Вот смотри - это мой отец, это - мать, - я тыкал пальцем в их счастливые, всегда улыбающиеся лица, и сам, как всегда, с щемящей тоской смотрел на сплетенные руки своих родителей, никогда не расстававшихся, и, кажется, до сих пор влюбленных друг в друга. - А это - я, вот моя сестра, вот мой старший брат, он с семьей два года как в Германии живет...
У нас всегда была очень дружная семья. Мы помогали друг другу, проводили вместе выходные, приезжали к родителям на все праздники, с радостью принимая новых членов в свой клан. Жена Гриши, старшего брата, считалась для нас всех сестрой. К моей Рите тоже относились, как к близкому человеку. У нас не принято было поступать так, как поступила она. Молодой муж Вероники Максим обожал моих родителей, называл ихотцом и матерью и, иногда казалось, что его, детдомовского, наша, добрейшей души мать, любила и опекала больше, чем нас, родных детей.
Вот трое Гришкиных отпрысков - на речке, клубнику у бабушки обрывают, книжки в гамаке читают... Хоть и далеко, а на лето обычно приезжают. Вот куча фотографий Вероникиной Марийки - на море, в аквапарке, в платочке бабушкином...
Я тоже хотел бы видеть на этой " Стене славы" своих детей...
Эмма внимательно рассматривала, улыбалась и даже проводила пальцами по резным рамочкам.
