– Ты вновь прав. Я не совсем корректно выразился, наверное. Я не совсем подал ей сигнал сходить попить, я подавил в ней ее собственный разум, инстинкты и вообще всю работу мозга.
– Погоди, но она бы умерла, если бы ты полностью все подавил, она элементарно не смогла бы дышать, точнее не понимала бы, что ей нужно это делать.
– И ты вновь прав. Мы написали, скажем так, программу, которая дает организму крысы все нужные команды для того, чтобы заставить мозг подать нужные импульсы и выполнить все действия для того, чтобы выполнить задачу, которую я написал для крысы. Я много крыс тут потерял, пока мы писали программу. И когда ты видел отсутствие эмоций у крысы – это, скажем так, проявилось исполнение задачи. Мы не писали лишних эмоций или задействования каких-то инстинктов. Пока мы просто научились заставлять крысу пить. Но, представь, какие границы нам это открывает! – воодушевленно сказал Павлов, подняв голову вверх, словно обращаясь к Всевышнему.
После слов Павлова Никита внезапно наморщил лоб и, потирая висок, начал морщиться.
– Что с тобой? – спросил Андрей, посмотрев на корчащегося от боли Никиту.
– Да что-то резко голова заболела, – сказал Никита, прищурив глаза.
Неожиданно в голове Никиты всплыли видения, которые ему были незнакомы.
– Что-то тебя сильно скрючило, может таблетку дать какую-нибудь? – взволнованно спросил Павлов.
– Да нет, что-то у меня какой-то бред в голове всплыл.
– А что именно? – спросил заинтересованно Павлов.
– Да бред, говорю же.
– Ну все-таки.
– Ну ладно. На мгновение я закрыл глаза, и тут же мне показалась, что открыл их словно где-то в прошлом в семидесятых годах. Как будто я советский ученый и тоже занимался какими-то исследованиями, как мой дед когда-то. Даже показалось, что я слышал голос деда. Ну бред же говорю.
– Пойдем-ка подышим, пройдемся, – задумчиво сказал Павлов, взяв под руку Никиту и медленно вывел его из лаборатории прогуляться по коридорам этажа.
Спустя пять минут прогулки Никите стало заметно лучше. Он уже без помощи Павлова расхаживал по коридорам, тряся головой, словно пытаясь выкинуть в прямом смысле из головы головную боль. На его удивление это сработало, и еще через пять минут головная боль улетучилась бесследно, словно ее никогда и не было.
– Ну как, тебе полегчало? – с интересом спросил Павлов.
– Не то слово! Может у тебя в лаборатории какие-то газы или еще что в воздухе витает? – спросил Никита.
– Да вроде нет, но я проверю. Тебя проводить в свою лабораторию? Хоть и тебе стало получше, но, наверное, не стоит одному пока передвигаться? – с долей заботы и интереса спросил Павлов.
– Да не стоит. Я нормально себя чувствую! Спасибо за то, что показал результат своих трудов. Я действительно впечатлен, и даже есть несколько мыслей.
– Это отлично! Если что-то интересное, да хотя любая идея или мысль будет не лишней, короче скажи, как что-то придёт в голову, связанное с моими исследованиями, – воодушевленно ответил Павлов.
Никита вновь пожал руку Павлову и с задумчивым видом вошел в кабину лифта, отправившись на свой этаж.
Зайдя в свою лабораторию, к нему тут же подбежала Анастасия.
– Что с тобой? Ты что-то больно бледный! – сказала Анастасия.
– Видать его стошнило от исследований Павлова, – сказал сидевший за своим рабочим столом Василий, после чего засмеялся.
– Ты, кстати, зря так над ним насмехаешься, его исследования на самом деле интересные и у них большие перспективы к применению, – ответил Никита, пройдя к своему столу и усевшись в кресло.
