Еще через месяц, Маселкин познакомился и с тем парнем, который спрашивал его закурить и с теми двумя, Васей и Никитой, из «элитарного» клуба, еще с несколькими ребятами, с которыми перекидывался словами во время беседы, пил пиво после пар, сидел возле крыльца во время перекуров. Ему не терпелось впечатлить всех своих знакомых, рассказав им о своем увлечении, продемонстрировать свой талант и заявить, что он тут только так, по случаю получения путевки в иное творческое будущее. Ничего особенного эти ребята для него не представляли, так, просто знакомые. Единственный, с кем он не успел познакомиться, была та самая Аня Баринова, которая странным образом попала под влияние Васи и Никиты: с ними общалась, с ними курила, с ними уходила домой. Что она в них нашла?
Да, с первого месяца обучения все начали курить, даже Маселкин. Такое себе, что ли, удостоверение инженера. После этого знакомых стало намного больше. Одним из таких познакомившихся с ним за процессом курения парнем стал Ваня Ниточкин. Он был очень веселым, постоянно шутил и озвучивал пересказанные им диалоги разными голосами, как бы играя сценку из небольшого театрального представления. Сам он со своих шуток не смеялся, как это часто делали другие: шутили и сразу же смеялись вслед, пытаясь показать, что пошутили смешно. Ваня всегда, когда шутил, делал вид, что это просто комментарий, а другие умирали со смеху. Но с другой стороны, когда шутил кто-либо другой, даже не очень смешно, он раздавался громким заразительным смехом. Так что его не сложно было найти среди общего шума толпящихся сокурсников.
У него было очень светлое лицо, почти белое, желтые, переходящие в рыжий цвет волосы, длинные руки, которыми он часто плавно размахивал во время повествований, и была желанная мечта…. Ваня еще со школы хотел стать актером. Во всех школьных актерских кружках, во всех дешевых городских актерских мастер-классах того времени, даже в малобюджетном районном театре он был легко узнаваем и радужно принимаем, так как все свое свободное время разрывался среди них, посещая и играя там и тут. Конечно же, он видел свою будущую карьеру не только в театре, а и в кино, которое становилось на твердую ногу благодаря Голливудской монополизации умов всего молодого поколения.
В театре, который действовал за счет добровольных взносов редких посетителей, Ваня меньше всего уважал своих наставников. Они любили его за ранний талант, но ругали за неорганизованность, которой он придавался подчас загулов со своими друзьями, еще больше хваливших его талант. Преподаватели видели в нем студента, как минимум актерской академии столицы, выпустившей немало телевизионных и театральных звезд, а как максимум уже будущего народного артиста. Но во время каждого очередного загула, про Ниточкина забывали, отдавая его роли другим актерам, менее способным, но присутствующим регулярно. Ваня не падал духом из-за этого и отправлялся в другой кружок, где был так же узнаваем и радужно принимаем, как и в театре. А уже там история снова повторялась….
С одной стороны, его мечта была сильнее любых кутежей, и он мог с легкостью углубиться в творческую работу, отметив в воздухе где-то вдалеке красным маркером свой будущий путь и просто идти к нему. Ничто не мешало ему развивать свой талант, радовать театральных наставников дисциплиной и игрой, регулярно участвовать в спектаклях и даже учить других желающих добровольцев на мастер-классах, пока он учился в школе. Однако, с другой стороны, он прекрасно знал, что в его положении и положении его семьи есть препятствие, из-за которого, возможно, он и придавался этим отчаянным загулам со своими однодневными друзьями.
