– Да, в теории вы не сильны, но может быть в бою проявите себя вы… – В сраженье на мечах. Но, что я вижу, – где Ваш меч? Или посмели Вы сюда явиться ко мне один – и без оружия? Идите – прочь, вон с глаз моих долой, заорал на весь перрон, разгневанный царь.
Доцент с сыном, и их гигантская свинья попятились в испуге к выходу.
Так они бы и ушли, канув в лету, и никогда бы мы больше не услышали о них, если бы не Градус. Догнав эту троицу уже у самого выхода, он схватил Шампиньона под руку, и доверительно зашептал:
– Не расстраивайтесь Вы так, первый блин всегда как говорится – комом. Я чувствую, что мы с вами сработаемся. Горох – он такой, быстро вспыхивает, но быстро и отходит. Вы сейчас, – идите, приведите себя в порядок, подготовьтесь, как следует, а после попробуйте показаться ему еще раз. Вот увидите – все у Вас получится, нужно только очень этого захотеть.
Доцент на это ни чего не ответил, только тяжело вздохнул и… отвернулся.
Тогда схватив доцента за лацканы пиджака, Градус встряхнул изо всех сил его и просипел:
– Ну, и хрен с тобой! С тобой, и твоими свиньями.
И раздосадованный Градус вернулся на перрон. На немой вопрос царя он брезгливо махнул рукой.
Глава 10. Долгие встречи – короткие проводы.
1.10.1.
А в это время, Шампиньон, сняв со своих штанов ремень, обратил свой взор на сына:
– Ну, что сынок, пришло время поговорить по душам! Смачно высморкавшись прямо на землю, он продолжил, как ни в чем не бывало:
– У меня для тебя две новости – одна хорошая, а другая не очень… – С какой начать?
– Начни – с хорошей…
– Сейчас я буду делать из тебя человека…
– И это ты считаешь хорошей новостью, усмехнулся его неразумный сынок, – какая же тогда плохая новость?
– Нам обоим будет больно…
1.10.2.
Не прошло и пяти минут после этого разговора, как в привокзальные ворота гордо въехал Шампиньон верхом на известной уже нам огромной свинье. Серый помятый костюм был оставлен в прошлой жизни. Вместо него на доценте поверх белоснежной шелковой рубахи была одета темно-синяя кожаная безрукавка отороченная золотыми нитями. На плече Шампиньон держал огромный двуручный меч, старинной работы. Сзади к седлу были приторочены боевые рыцарские доспехи. Батон шел несколько позади отца, слегка прихрамывая от недавней порки. Внешний вид его тоже претерпел значительные изменения к лучшему. Юнец был вымыт и коротко острижен. Сигареты, цепи и наушники исчезли без следа.
Бесцеремонно расталкивая всех на своем пути, Шампиньон меж тем вплотную приблизился к Гороху.
– Готов ответить на твои вопросы, царь, заявил он царю, так и не соизволив при этом слезть со свиньи.
– На небе звезд – не меряно. И мерить их мне нет охоты. Вода, она и есть вода, – сухой не будет ни когда. Человек же не летает как птица, потому, что не достоин. Ну, а что, касается вина…, то я пью – всё… – Всё – что горит. При этих словах Шампиньон схватил висевший у него на поясе огромный турий рог, и принялся дудеть в него изо всей своей мочи. По вокзалу покатился душераздирающий рев.
– Вот так бы сразу и сказал, обрадовался Горох, радостно потирая при этом руки. – Я сразу понял, что Вы наш человек. Как только увидел Вас во второй раз. – А этим вот своим дудением, что Вы хотите сказать? На что Батон резонно заметил, что этим дудением его отец ни чего сказать не хочет, он просто хочет дудеть, и всё.
– Ну, тогда… – Добро пожаловать на войну, господа, поприветствовал новобранцев царь Горох.
