Бухта дельфинов - страница 12

Кемпинг дремал на границе Израиля и Египта. Когда произошел конфликт между израильтянами и Египтом, израильтяне покинули это место. Оставили здесь свои пятизвездочные отели и кемпинги. Мы ехали мимо заброшенных гостиниц, лакшери отелей, длинных въездов к шлагбаумам, которые теперь никто не открывал – они тянулись и тянулись, и всё покрывала тишина и вездесущий песок.

И только этот кэмпинг был обитаем. Он был обитаем, потому что, как и пустыня, оказался вне времени. Немолодая женщина, худая, с суровостью в глазах и короткой стрижкой, две собаки, три кошки с немигающими глазами, и старик-бедуин, хотя и не такой уж и старик, встречали нас там. И чем больше минут ссыпалось через песочные часы на администраторской стойке, тем больше кэмпинг проникал в моё сердце, как будто собираясь остаться неизменно и навсегда где-то на его окраине.

Простые столы, очень простые соломенные бунгала и сотканные из маленьких ракушек и камушков слегка покачиваемые бризом занавеси. Этим что ли – тканием из камушков, нанизыванием ракушек – занимаются хозяйка и бедуин, когда здесь никого нет? Ну да, наверно, этим и занимаются. Шум моря и тишина. После обеда – простых, но очень вкусных лепешек, риса с овощами, хумуса и сладкого обжигающе горячего бедуинского чая – мы пошли бродить. Дошли до соседнего отеля. Раскрытые двери, пыль, песок и паутина на брошенных в номерах кроватях и стульях, где-то разбитые окна, а где-то совершенно нетронутые. Странно было смотреть, как песок заносит то, что когда-то было шумным и обитаемым. А ночью звезды блистали так ярко и так низко, как в детстве в Сирии. И тишина, казалось, подсвечивается этими звездами.

А наутро после пранаямы… Пранаяму вел тогдашний мужчина Косатки. Так вот, после пранаямы, у нас было погружение на время, и, видимо, тишина, ракушки, звезды, хозяйка и бедуин подействовали на меня. Потому что, уйдя под воду, я растворилась… Ни мыслей, ни желаний – прозрачность, пузырьки воздуха, солнечный свет в зеленоватой толще, водоросли, песок. Тишина. Покой.

– Две минуты пятьдесят секунд, – сказала мне Косатка, когда я вынырнула, – молодец.

А я ещё некоторое время молчала, продолжая быть водорослями, светом, морем и только потом поняла. Я провела без дыхания две минуты пятьдесят секунд, хотя до этого никогда не могла задержать дыхание больше, чем на одну минуту!

Ух, я выдохнула и вдохнула. Щёки мои порозовели. Саша смотрел на меня и улыбался. А все-таки права была моя мама. Как в воду глядела. Лучше бы не было этой пранаямы.

Утром на занятия с детьми я надела длинное в пол бело-зеленое платье в цветочек, привезенное мамой в чемодане. Наверное, платье времен её молодости? На ноги нацепила грубые красные треккинговые сандалии. Взглянула на себя в зеркало: колхоз, но привлекательный!

На занятии мы хохотали с детьми, как безумные. Занятие шло по главе, где Ши надо спуститься по скалам к океану, и я устроила ребятам целую полосу препятствий. Пройти по камушкам на клумбах, переплыть бассейн, пролезть под забором, а в конце ещё станцевать свой танец. Ох, дети так увлеклись. Глаза засияли, щёки раскраснелись. Как же они раскрылись за эти семь дней наших занятий и совместных походов. Дочка Ирины из Москвы стала китихой, и вчера во время поездки бесстрашно, она ведь китиха, проплыла от берега за мной к маленькому островку. Ирина вначале кричала и материлась, куда она поплыла без спроса, слава богу, дочь её не услышала. Затем, когда мы с девочкой доплыли обратно, Ирина обняла меня: «Я и не знала, что моя дочь так может!»