– Мне не нужны другие Ромы, я этого люблю, – слезы самопроизвольно текли из зеленых глаз, капая на шею Теме. – Пусть эта Оля его разлюбит, и он ее. И все он для меня, ничего ты не понимаешь!
– И как ты собираешься сделать так, чтобы он ее разлюбил? Анюта, это сейчас звучит очень глупо и по-детски.
– Я найду способ!
Больше не плакала Орлова. Смыла в ванной комнате слезы и макияж и вернулась к брату. Открыла шкаф, начав прикладывать к груди один наряд за другим, и чем дальше двигались наряды, тем более откровенными они становились.
– Нет, – отрезал Тема, – это не сработает.
– Сработает! – была уверена в капитуляции Кравцова Аня.
– Я тебя никуда не пущу в таком виде. Имей в виду, наденешь хоть одно из этих подобий платьев, запру тебя в комнате. Не веди себя как идиотка.
Хоть Артем сам любил, когда девушки одевались откровенно, но позволить своей родной сестре так позориться и выставлять себя в ужасном свете, он не мог. Зачем? Рома все равно ее выгонит. Спать он с ней не станет.
– Не лезь! Это моя жизнь! – наплевала на присутствие брата, скинула с себя одежду и быстро надела платье с ярко выраженным декольте. Длина платья… Его и платьем не назовешь. Так, подобие. Накрасила губы и глаза. Поярче, чтобы привлекать внимание. – Скажешь кому-то, что я плакала, особенно Ромке, я тебе руку сломаю. Ты знаешь, я могу.
– Ну и дура ты, Анька, – злился брат. – Телефон хоть старый возьми, чтоб связь со мной держать. Переживать буду, ты же в образе шлюхи, вдруг кто-то захочет проявить свою мужскую харизму.
Вытащила из ящика старый смартфон, всунула в него симку. Посмотрела на себя в зеркало.
«И правда дура», – решила Орлова.
Все-таки сняла платье. Надела джинсы и бадлон. Питерские ночи были холодными. Смыла боевую раскраску. Оставила только яркие губы. Тема одобрительно улыбнулся.
– Так-то лучше, – отметил он. – Но ты уверена, что стоит сейчас к нему идти? Раз он сделал ей предложение, ну… Он будет с ней.
– Значит, я уйду. А если нет, то останусь. Я не могу сидеть, сложа руки.
– Звони, если вдруг все будет туго. Заберу тебя.
– Хорошо, – обняла брата. – Только не говори никому, что я плакала, пожалуйста. Все думают, что я сильная, пусть так и думают. Не хочу, чтобы кто-то мог пользоваться моими слабостями.
– Эмоции – это не слабость, – потрепал ее по голове. – Но я не скажу никому, не переживай.
Через полчаса, покинув машину такси, Орлова стояла у двери в квартиру Ромы. Не могла решиться нажать на звонок. Боялась, что он будет с Олей, и ее настигнет очередная волна истерики. Но раз пришла, надо было выжать из ситуации все. Нажала. Он открыл.
– Рыжуля? Ты тут как? – удивился ее приходу. – Проходи, я как раз один.
– Я… Соскучилась, – она не врала. – Можно, если у тебя нет планов, я с тобой ночевать останусь?
– Весьма неожиданное предложение, – усмехнулся Кравцов. – Оставайся. Оля с дочерью уехала к маме на пару дней, поэтому я один пока что.
– Впустил меня только потому, что Оля уехала?
От ее слов веяло холодом. Она теряла его. И как друга, и как шанс на что-то большее.
– Нет, – не задумываясь, ответил он. – Я всегда тебе рад. Ты это прекрасно знаешь, просто Оля тебя недолюбливает, собственно, как и ты ее.
– Есть за что. Она мне не нравится. Не понимаю, что ты в ней нашел. Она же… Тебе не кажется, что она для тебя, ну, как бы это мягче…
– Не старая, Аньк, – закончил за нее. – Любви все возрасты покорны. И, прошу тебя, давай не будем об этом. Я ее люблю, и на этом точка. Через пару месяцев сыграем свадьбу.
