Когда я вышла на улицу, то ощутила острую боль где-то в районе груди. Она пронзила меня в самое сердце словно острые молниеносные стрелы, выпущенные из лука. Я начинала осознавать, что потеряла абсолютно все. У меня не было ни квартиры, ни семьи, ни друзей, ни работы.
Мои глаза наполнились слезами, но я не могла плакать. Если бы я разревелась, то совершенно точно не сумела бы выработать план действий. Я должна была сохранять спокойствие, как бы тяжело мне ни было. Я в очередной раз замерла на месте и сделала глубокий вдох. Вокруг меня разворачивалась самая настоящая катастрофа, однако я не могла в полной мере осознать ее масштабы. Я лишь догадывалась о том, в каком страшном положении оказалась. Я ненавидела всех: себя, Камиллу, Бернара. Казалось, мир решил испытать меня на прочность. А впрочем, дело было не в мире, а во мне. Я сама обрекла себя на верную погибель. Я никогда не смогу выжить там, где мне было не суждено родиться. С тех пор как я оказалась в другом времени, я успела многажды пожалеть о том, что согласилась на безумную авантюру, предложенную Камиллой.
Я делала глубокие вдохи и выдохи, стараясь успокоить свой бушующий разум. Париж был залит ярким весенним солнцем, но оно меня совершенно не радовало. Впервые в жизни я не узнавала свой родной город. Он по-прежнему был прекрасен, мистичен и романтичен, но в нем не было той теплоты, к которой я привыкла.
Внезапно поднялся ветер. Мне стало холодно, и я засунула руки в карманы вельветовой куртки, которая, наверняка, вышла из моды, как вдруг обнаружила в одном из карманов сложенную вчетверо бумажку. В этот самый момент в моей памяти всплыло воспоминание о том, как Камилла, будучи у меня дома и рассказывая, что они с Бернаром совершили путешествие во времени, дала мне адрес своих родителей – на случай, если что-то пойдет не так. Я развернула бумажку, в которой было написано: дом тринадцать, улица Эколь, Месье и Мадам Дюбуа. Это буквально в нескольких шагах от меня. Мне стало немного легче. Я направилась в сторону дома тринадцать, который, наверняка, успел измениться.
Справа от двери подъезда, где должны были проживать родители Бернара и Камиллы, располагались длинные клавиши с именами жильцов. Я нашла нужную мне фамилию и нажала на клавишу.
– Да, – раздался уверенный женский голос.
Я снова была в замешательстве. Камилла осталась в шестидесятых. Это значило, что у нее не было возможности предупредить родителей обо мне. Оставалось надеяться, что Бернар успел вернуться домой и рассказать родителям, как во время своего путешествия он встретил прекрасную девушку, с которой бы хотел провести остаток дней.
– Здравствуйте, – растерянно произнесла я.
Возникла пауза. Должно быть, я говорила с матерью Бернара. Как я должна была ей представиться? Знает ли она, что больше никогда не увидит Камиллу? Как она отнесется к тому, что ради ее сына я практически пожертвовала собственной жизнью?
– Я могу вам помочь? – спросила меня мать Бернара.
В ее нежном, мелодичном голосе я услышала искреннюю озабоченность. Видимо, она была очень доброй женщиной и была готова помогать всем, кто встречался на ее пути.
– Я…, – неуверенно начала я, перебирая в голове все возможные фразы, которые я могла сказать матери Бернара. – Я подруга вашего сына! – наконец, выдала я.
– Подруга? – удивленно переспросила меня мама Бернара.
Представляю, насколько она была изумлена. Бернар говорил, что не знакомил ни одну из своих подруг с родителями. А вот мне пришлось явиться к гости к его матери без него.
